198 
Упершись подбородком в грудь демона, я страдальчески попросила:
- Данте, ну отпусти меня. Я есть хочу.
Из приоткрытых глаз блеснуло сапфировой звездой. Губы чуть тронула улыбка.
- Да? - протянул он.
Я кивнула, все еще не в силах оторвать от него взгляда. Чувствую себя влюбленной кошкой, разве что не урчу. Да и то лишь потому как язык отнялся и слабость по телу гуляет.
- Я тоже хочу. Приготовишь?
- Разумеется.
- Тогда иди.
- Тогда отпусти. - Даже не смей!
- Зачем? - приподнял он бровь.
Я растеклась сливочным маслом.
И с чувством полной нереальности следила за тем, как медленно скользят его пальцы по моему позвоночнику. По телу тут же побежали электрические разряды, а дыхание сперло в груди. Что же ты делаешь со мной милый?
Играет как кошка с мышкой, насмешливо подсказал внутренний голос.
- Мне не нравиться эта игра, - нахмурилась я и поняла что сказала это в слух.
Объяснять что-то Данте, просто глупо, он все понял сам.
Объятья моментально разжались.
- Ловлю тебя на слове, завтрак готовишь ты.
- А там вчерашняя гречка осталась. - Я села и потянулась. - Правда если до нее Уголек не добралась.
Звякнула крышка котелка и из нее опасливо показалась мордашка саламандры.
Как это ни удивительно, с нашими-то темпами, к вечеру мы добрались до границы двух враждующих королевств. Точнее к небольшой приграничной деревушке.
Дождь лил целый день, так что земля превратилась в сплошное месиво из влаги и грязи. Платок уже не исчезал из моих рук, дышала я чуть приоткрыв рот и каждые пять минут сотрясала округу чихом. Уставшие лошадки нехотя перебирали копытами. И лишь только демон оставался невозмутим и спокоен. Кто бы знал как это раздражало всех четверых, меня, Бинки, Дакши, спертого у ректора, и даже саламандру. Сначала мы с Угольком даже строили план козней, но потом решили - если плохо нам то не стоит делать гадости и другим. В нас проснулась гуманность!
Но стоило вдалеке показаться паре печных труб курящих сизый дымок, коней не пришлось понукать к движению, они сами бросились в нужном направлении.
Народ здесь по улицам не болтался, еще бы в такую погоду, и единственного кого удалось заловить, был неважнецкого вида спешащий мужичек, что-то подозрительно сжимающий под рваненькой телогрейкой.
- Любезный! - позвала я вмиг напрягшегося мужчинку. - Вы не подскажите есть ли в вашем городке, - лесть для патриотов сладка, - постоялый двор?
- Отродясь не бывало, госпожа… э-э…
Под широким плащом ни мое вызывающее облачение, ни оружия, ни других магических атрибутов не было видно, и селянин явно растерялся. Но рассеивать его незнание я не спешила.
- Тогда может быть, уважаемый, вы подскажите, у кого из ваших односельчанин есть лишняя комната и желание получить пару монет?
Глаза мужичка загорелись, и я почти видела в них как он мысленно пересчитывал барыши.
- Идите к Марфе-вдовице, - улыбнулась полная женщина с корзиной в руках, толкнувшая сзади мужичка. Тот покачнулся на узкой доске положенной меж двух больших луж и был вынужден замахать руками, удерживая равновесие. В этот-то момент и стало понятно, что же так бережно он прятал у тела - бутыль с самогоном.
Я перехватила ее у самой земли слеветировав к своему носу. Понюхала, отвратительный запах. Но лицо мужичка засветилось.
- Ой спасибо, госпожа… э-э, ведьма! Ой, спасли. Разбейся она родная, все, закончилась бы жизнь моя. Погнали бы из деревни как последнего упыря.
Молчавший до этого Данте рассмеялся закидывая голову назад, отчего капюшон с его лица спал выставляя на обозрение сказочно красивую мордашку, несколько заостренные уши, внушительные клыки и пару темных рожек прикрытых копной синих волос.
- Изыди, изыди, бес проклятущий, - тут же заверещал мужик и побежал прочь сверкая пятками.
Теперь смеялась уже я.
Дом мы все же нашли. Он оказался большим и с неожиданно запущенным внешним видом. Попросив демона подождать, я спрыгнула из седла и подойдя к двери во двор дернула за подвешенный грузик в виде улья с сидящей на его вершине пчелой. Символ, воплощавший прилежание, мудрость и воспроизведение, сразу расположил меня к этому дому. Если живущие здесь разбираются в подобных вещах, мага со двора не прогонят.
Дверь открыла молодая женщина лет тридцати, красивая, но с печатью тоски и страданий на лице. Одета она была в темное домашнее платье, а голову покрывал черный платок.
- Что вы ищите? - чудным грудным голосом спросила она.
198 
