60 
И даже несмотря на то, что день был изумительным, и мы могли остаться в любом из этих городов или продолжать исследовать дальше, мы не могли заставить себя двигаться дальше. Мы арендовали велосипеды на второй день и поехали в другом направлении, встречая новых людей и исследуя новые места, но эти оба дня мы к наступлению ночи возвращались во Флоренцию. Возвращались в наше убежище тишины, где нам не приходилось задавать вопросы, обозначать или анализировать что-то между нами.
Это было идеально.
Кроме того факта, что я была так заведена от его присутствия рядом со мной, от касаний к нему, что становилось очень сложно спать.
Каждую ночь он засыпал все быстрее и быстрее, а я бодрствовала все дольше и дольше, мое тело болело от отсутствия внимания. На пятую ночь нашего недельного путешествия я больше не могла с этим справляться. Пока он спал, такой сильный и тихий рядом со мной, я позволила своей руке провести вниз по своему животу к пижамным шортам, в которых спала той ночью. Я уже была влажной и горела желанием, и всего лишь первое прикосновение заставило меня поджать пальцы на ногах и закрыть глаза.
Я втянула воздух и прикусила губу, чтобы оставаться тихой, но мое тело гудело от накопленной энергии. Это было то же самое гудение, когда удаляешься со сцены, возбужденный от огней, аплодисментов и внимания. Только это все было от него. От того, что я находилась рядом с ним и не могла иметь его.
Я кружила пальцами, моя спина изгибалась от удовольствия.
Я была настолько поглощена и сфокусирована на своем касании, что не поняла, что Хант проснулся, пока он не схватил меня за запястье, доставая руку и прижимая ее к подушке над моей головой.
Мои глаза распахнулись, а рот приоткрылся. Я не знала, что сказать. Но я знала, что завелась даже больше от вида его, склонившегося надо мной, и от ощущения прижатого запястья. Я захныкала, и его глаза стали такими темными, что светились черным.
Не произнося ни слова, он дотронулся до моего плоского живота, а затем заменил мою руку своей. Грубая подушечка его среднего пальца прижалась ко мне и за моими закрытыми глазами замелькали звездочки, когда я ожила под ним. Он снова нажал, в этот раз кружа, и теперь мне не приходилось быть тихой. Я выкрикнула и свободной рукой схватила его за запястье руки, которая сдерживала мою над головой.
Он склонился ко мне, его голова нашла выемку, где моя шея переходила в плечо. Он глубоко вдохнул, кончик его носа проложил дорожку вверх по моей шее. Его палец снова начал кружить вокруг моей самой чувствительной точки, а я была уже так близко.
Мои ногти впились в его запястье, и из его рта вырвалось что-то похожее на рык. Он нажимал своим пальцем сильно, и все это привело меня к краю. Я испытала оргазм, тихо вскрикнув. Практически недельное чувство неудовлетворения засияло и разожглось в моей крови, и поток удовлетворения взял начало в моей голове, такой же яркий и оглушительний, как шоу фейерверков. Этот поток пронесся по моему позвоночнику до области паха, а затем затопил каждую частичку меня.
Я выгнулась к нему, потому что единственное, что отсутствовало: его рот на моем, его кожа на моей. Но прежде, чем я смогла притянуть его голову к своей, он скатился с меня, встал с кровати и скрылся в ванной, не произнося ни слова. Пока я лежала в кровати, мои кости превратились в желе, и я услышала, как включился душ.
Мы проснулись на шестой день нашего приключения, и никто из нас не упомянул то, что случилось ночью. Веки Ханта были тяжелыми, будто он не спал, и я не знала, что сказать, чтобы он прекратил чувствовать себя виноватым. Я не знала, почему он должен был чувствовать себя виноватым. И каждый раз, когда я позволяла себе размышлять об этом, мое сердце прихватывало точно так же, как когда мне приходилось вставать с кровати и оставлять позади наше убежище.
Нам осталось всего два дня в выделенной Хантом неделе.
Два дня.
И даже не смотря на то, что наш конечный срок был произвольным, я не думала, что мы преодолеем этот конечный срок, ни о чем не поговорив. И я боялась, что что-то завершит это все.
С моим теперешним положенным утренним сожалением, я скатилась с рук Джексона. Он остановил меня прикосновением к локтю. Я повернулась и поразилась тому, как было невероятно видеть простыни, прикрывающие его обнаженную грудь. Наши несколько ночей вместе казались годами, а я все еще знала про него так мало. Для меня не было необычно делить постель с кем — то, кого я не знала, но было необычно беспокоиться насчет этого. Может это было потому, что вдобавок к тому, что я не знала, что у него на уме, я так и не изучила его тело. Его рука снова поймала мой локоть и он сказал:
60 
