очень нудно 
40 
– Никакая это не уловка! – ощетинилась Барри. – Говорю же вам, это вышло…
– …случайно, – закончил он. – Скажите, давно у вас эта привычка забираться в постель к первому встречному?
– Послушайте…
– Ваш отец вас не любил?
Барри понурилась, потом вскинула голову и посмотрела Бондюрану в глаза.
– Думаю, не стоит вас осуждать за столь низкое мнение обо мне, – криво усмехнулась она.
– Ага, теперь из лучшего друга мы превратились в кающегося грешника!
– Черт бы вас побрал! – рявкнула Барри, с грохотом отодвинув стул. – Я просто пытаюсь быть честной.
– Нет, мисс Тревис. Вы либо смелая, либо дура. Пока не могу точно сказать. Как бы там ни было, я не собираюсь обсуждать с вами Мерритов. И мне не интересно то, что вы, возможно, хотите мне рассказать. – Бондюран тоже поднялся из-за стола.
– Послушайте, вы что, не слышали, что я сказала о смерти ребенка?
– Слышал. Но пропустил мимо ушей. И собираюсь поступать так и впредь. – Собрав тарелки, Бондюран составил их в раковину и пустил воду.
– Но почему?
– Потому что это такой журналистский прием – вы и ваши коллеги швыряетесь обвинениями в надежде, что какой-нибудь простофиля заглотит наживку.
– Неужели вы думаете, что я бы стала выдвигать столь серьезное обвинение, не будь для этого оснований?
Бондюран, завернув кран, повернулся к ней.
– А почему нет? За то короткое время, что мы знакомы, я уже успел понять, что вы готовы на все, лишь бы заполучить сенсацию. Только я-то вам зачем? Почему бы вам не переспать с продюсером вашего канала?
– А смысл? Ни один из продюсеров не был любовником Ванессы Меррит.
Лицо Бондюрана при этих словах исказила такая ярость, что Барри не на шутку струхнула. Чтобы не сделать нечто такое, о чем ему придется пожалеть, он протиснулся мимо нее и выскочил из кухни. Бондюран слышал ее шаги и понимал, что Барри бежит за ним. Она оказалась куда проворнее, чем он думал, – ловко обогнув его, журналистка преградила ему дорогу. И даже для верности уперлась руками ему в грудь.
– Думаете, я явилась сюда, рассчитывая разжиться у вас «жареными фактами» в обмен на секс? – зло бросила она. – Не обольщайтесь! На самом деле мне безумно стыдно – как я могла так опозорить себя и свою профессию?! Вы меня совсем не знаете, поэтому просто поверьте мне на слово – будь моя воля, ноги бы моей не было в вашем доме! Мне даже в глаза вам смотреть неловко.
Что-то в ее голосе заставило Бондюрана прислушаться. Застыв, он молча ждал, что будет дальше.
Убрав руки, она отодвинулась и нервным движением оправила юбку.
– Разве одно то, что я еще здесь, не говорит о том, насколько все это серьезно, мистер Бондюран? И не только для меня и моей карьеры. Для всех. Прошу вас, выслушайте меня. А потом, если вы укажете мне на дверь, я уеду, и больше вы меня не увидите. Обещаю. Дайте мне пять минут, хорошо?
Ловкий ход, промелькнуло у него в голове. Правда, пяти минут явно недостаточно, чтобы обмануть его. Суровый курс обучения, который он в свое время прошел, лишь усилил свойственную ему недоверчивость – Бондюран давно понял, что не все является таким, каким кажется на первый взгляд. По собственному горькому опыту Бондюран знал, какие гиены попадаются среди журналистов. Они без малейших угрызений совести выставят на всеобщее обозрение ваше грязное белье, а потом, оставив вас голым и беспомощным, ринутся на поиски следующей жертвы.
И все же, несмотря на недоверие, Бондюран вдруг поймал себя на том, что в нем шевельнулось любопытство. Интересно, что она может знать – или подозревать – о загадочной смерти ребенка Ванессы Меррит? Догадываясь, что он, скорее всего, горько пожалеет о своем решении, Бондюран неохотно кивнул.
– Ладно, пять минут. Поговорим снаружи.
Он уселся в кресло-качалку. Барри устроилась на верхней ступеньке, зябко обхватив колени руками. Замерзла, наверное, покосившись на нее, решил Бондюран, но предлагать ей плед не стал.
Она даже прихватила с собой блокнот, но почему-то медлила, не решаясь приступить к рассказу, хотя Бондюран и пообещал, что выслушает ее.
– Тут так красиво…
Утром на долину опустился туман. Сквозь него едва проглядывали вершины далеких гор, но появившееся из-за горизонта солнце уже окрасило дымку в нежно-розовый цвет. Казалось, все кругом утопает в хлопьях сахарной ваты. Утренний воздух был напоен свежестью.
– Держу пари, ваш амбар построили раньше, чем дом.
Ого, какая наблюдательность!
40 
