Лёгкий, ненавязчивый романчик 
79 
— Я и не собираюсь, — сказал Сварог. — Наоборот. Вы в кратчайшие сроки провернули хорошую работу. Если и дальше пойдет такими же темпами, выйдет просто отлично.
Вертя в руках «тарелочку» с изображением корабля, Яна задумчиво сказала:
— Они как-то очень уж беспечны, если ведут торговлю на широкую ногу и вдобавок открыли гравировальные мастерские…
— Вот это вряд ли, — серьезно сказал Сварог. — Они торгуют, самое малое, восемь с половиной месяцев, не исключено, и дольше. Никто ничего не заподозрил — это просто безобидные камни. А контрабанду впервые обнаружили не сильные тайные службы держав Харума, а совсем молодая девушка с небольшим опытом работы, в крохотном Сегуре. (Интагар с сокрушенным видом приподнял плечи и чуть развел руки). Нет, беспечностью тут и не пахнет, а вот точным расчетом — за лигу…
— Пожалуй, вы правы, государь, — согласился Интагар (никогда не льстивший, знавший, что пустой лести Сварог не переносит). — Чисто случайно на них наткнулись… Девчонка утерла нос всем.
Когда Интагар вышел, Сварог вольготно раскинулся в кресле в неподобающей королю позе, курил и смотрел на Яну, все еще перебиравшую «тарелочки» и медальоны, порой, то положив ладонь на «тарелочку», то зажав медальон в ладонях. Она что-то коротко шептала, устремив взгляд в потолок, — и всякий раз делала недовольную гримаску. В конце концов, похоже, нашла это занятие безнадежным. Пожала плечами:
— Одно скажу: магии тут ни на грош.
— Грельфи говорила то же самое, — сказал Сварог. — А как насчет технологий? — и тут же смущенно осекся. — Да, конечно…
Дававший владельцу нешуточное могущество Древний Ветер технологий, вульгарно выражаясь, не просекал совершенно. С месяц назад произошел примечательный случай, кое-что прояснивший. На последней охоте в Каталауне егерь из тамошних жителей случайно задел руку Яны повыше локтя наконечником короткого охотничьего копья. Точнее, задел бы. Неведомая сила отбросила копье в сторону так, что егерь едва не вывихнул запястье. Вернувшись домой, Яна, не теряя времени даром, принялась экспериментировать. Велела срочно изготовить ей «научное оборудование» в виде копий, ножей и топоров, позвала двух Бриллиантовых Пикинеров, надела кафтан из прочной кожи сильванского буйвола… Эксперименты оказались крайне полезными. Было точно установлено: в отличие от других ларов, Яне нисколечко не опасно холодное оружие, находящееся в чьей-то руке. Но не всякое. Она заполучила все же несколько царапин — пустяковых, вмиг ею залеченных, — но никаких неясностей не осталось. Отлетали отброшенные той же силой копья с костяными и каменными наконечниками, костяные и каменные ножи, топоры и мечи. Оружие из железа, бронзы, меди, серебра и золота (Яна решила не доводить дело до абсурда и прочие металлы не испытывать), пребывавшее в руке, было для нее столь же смертельно опасно, как для всех остальных ларов. Наконечник копья егеря был как раз из камня, в Каталауне же добывавшегося черного обсидиана. При надлежащей обработке изготовленные из него наконечники копий и стрел и кинжалы иные охотники предпочитали стальным, потому что они были острее стали. Из эксперимента проистекал логический вывод: Древний Ветер, чем бы он ни был, возник в те незапамятные времена, когда люди еще совершенно не знали металлов. Какие уж тут технологии…
— Я и забыл… — сказал Сварог. — А твой шар ничем помочь не может?
— Я, конечно, попробую, — сказала Яна. — Но подозреваю, что не получится. Если там самые обычные люди — не получится. Как бы тебе объяснить… Я могу найти, глядя в шар, любого известного мне человека — но не того, о котором мне ничего неизвестно. С Хитрыми Мастерами обстояло иначе: шар их увидел вовсе не потому, что они обладали техникой, превосходящей земную. Техники этой он вообще не видел. Просто эта техника была чужой, инородной в этом мире. Вот инородность он усмотрел безошибочно. Вот если бы Интагар нашел гнездо, я бы, точно зная место, смогла смотреть и слушать…
— Если точно знать место, мои хелльстадские компьютеры легко делают то же самое… Но ты все же попробуй, ладно?
— Попробую. Налей мне еще немного.
Сварог налил. В голове сама собой всплыла песенка, которую еще в прежней жизни, в полузабытые тогда (а ныне почти начисто забытые) времена больших несбывшихся надежд, он пел под гитару по-французски, поскольку изначально она и была французской, — а потом, когда надежды не сбылись и потянулась рутина, французский забыл вовсе.
79 
