69 
— Давай-ка держаться подальше от клетки с этой проклятой обезьяной, — проворчал Дюк, — Знаешь, когда я после того случая надеваю мое меховое пальто, то мне все время кажется, что от него разит обезьяньей мочой!
Смешливый Боско Сэм так и прыснул, с трудом поборов желание расхохотаться на весь зоопарк.
— Чего ты хочешь от меня? — начал Дюк, когда тот успокоился. — Давай выкладывай, браток, да напрямую, мне уже два часа как нужно было уйти «на процедуру» — я договорился об этом с одной очаровательной блондиночкой.
— Дюк, дорогой мой, мы же с тобой обо всем условились.
— Согласен, никто этого и не отрицает.
Боско Сэм достал из кармана плитку шоколада и медленно развернул ее.
— Мы договорились с тобой, что ты уберешь Бассалино, а я за эго прощу тебе твой долг, двести тысяч, так?
— Так.
— О’кей, Фрэнка Бассалино я засчитываю тебе, а остальных разве ты убрал?
— Послушай, но ведь главный-то из них Энцио, не так ли? С ним Лерой проделал работу в лучшем виде!
— Лерой сам пал жертвой целой своры сторожевых собак. То, что от него осталось — и мать родная не узнала бы. Я видел фото, сделанное полицией, — у меня с ними неплохие отношения.
— Но какое это имеет отношение к делу?
— А такое, что Энцио уже был мертв до того как дом взлетел на воздух. Получил пулю в сердце да еще был заколот, как свинья.
Дюк облизал пересохшие вдруг губы.
— Не понял.
— Анжело Бассалино погиб в автокатастрофе — он, стало быть, тоже не в счет, а Ник снова появился в Лос-Анжелесе, живой и невредимый. Так что за тобой все еще сто пятьдесят кусков, приятель!
— Постой, постой, не хочешь ли ты сказать, что…
Боско Сэм решительно прервал его.
— С процентами это составляет ровно двести тысяч. Два дня, Дюк, я даю тебе всего два дня!
— Но это же нечестно! — умоляющим голосом проговорил Дюк, — войди в мое положение!
— Что значит — нечестно? Я поступил с тобой очень даже справедливо. Мне не нужно объяснять, что с тобой произойдет в противном случае. Два дня времени очень даже предостаточно.
— Ну и дерьмо же ты! — разозлился на него Дюк. — Я знаю, ты мне еще в школе завидовал. Не бойся, ты получишь свои деньги!..
— Нисколько не сомневаюсь, парнишка Дюк, нисколько! — согласно кивнул Боско Сэм. — Наличными, и не позже шести вечера. Сегодня! С этими словами он засунул остаток шоколада в рог и засеменил прочь.
У Дюка выступил на лбу холодный пот.
До шести вечера ему ни за что не собрать такую сумму. Это же абсурд.
50
— Ублюдок, который приходит к тебе с расстегнутой ширинкой, чтобы потрахаться за деньги, не способен считать тебя ровней себе! Он, например, ни за что не захочет работать рядом с тобой! Он никогда не согласится с тем, чтобы ты получала наряду с ним одинаковую оплату за одинаковую работу! И вы думаете, что этот похотливый кобель, который буквально раздевает вас глазами на улице, а потом сам же улюлюкает вам вслед вместе с такими же подонками, вы думаете, что ему по душе ваше равноправие, защита вашего достоинства?..
Слушая все это, девицы, пришедшие на фестиваль поп-музыки, одобрительно гудели, выражая таким образом согласие с тем, что говорила Рио Ява, и прерывая ее речь время от времени аплодисментами и дружными возгласами.
— Женщины! Вы что, хотите, чтобы кучка жирных хряков всю жизнь подавляла вас?
Для них мы всего лишь предметы потребления, которые должны хорошо выглядеть, обслуживать их, рожать им детей, в остальном же — сидеть смирно дома и молчать, оставаться в тени и не вякать!..
Рио вновь и вновь брала слово в перерывах между выступлениями поп-групп. В своем завитом, ярко-рыжем парике, с экстравагантным макияжем она и сама выглядела, как поп-звезда.
В течение года Рио продолжала дело Маргарет с такой же самоотверженностью, с таким темпераментом, с какими действовала покойная подруга, причем число слушательниц у нее было уже ничуть не меньше, если даже не больше.
— Настанет день, и я пойду к президенту и открою ему глаза на то, что политика — это вещь грязная и продажная, — говорила она в каждом интервью и вообще всем, кто готов был слушать ее.
— А начну я с Ларри Болдинга, этого сукиного сына, — поясняла она, отвечая на вопросы о ее ближайших целях. — Его карьере придет конец, как только я расскажу всем, что он из себя представляет на самом деле…
69 
