Возможно, любительницам лёгкого, одноразового чтива и не понравится, потому... 
185 
Он улыбнулся.
Что угодно.
Перестань так говорить.
А что? Тебя возбуждают мои слова?
Она бросилась на него сверху.
Ты меня возбуждаешь. И еще как.
Со смехом они катались по кровати в ее доме в Ист-Хэмптоне – в доме, некогда принадлежавшем Джино и Марии в те дни, когда Лаки была всего-навсего маленькой девочкой с любопытными глазенками и непоседливым характером.
Ленни наконец поборол ее и улегся сверху.
– Эй, леди, почему ты всегда нападаешь на меня? – потребовал он ответа.
Она высунула язычок и кокетливо провела им по губам.
– Чтобы дать тебе возможность победить, – хрипловато проговорила она. – Мне нравятся победители.
Он впился поцелуем в ее губы, и она потонула в наслаждении его силой, прикосновением его тела и запахом его кожи. Ее бастионы пали. Ленни, с его ковбойской красотой, веселым характером, талантом, любовью к детям, не говоря уж о мужских достоинствах, покорил ее. Никогда раньше она не встречала таких мужчин, и лучше его не было на свете.
Одного-единственного свидания оказалось достаточно. Он заехал за ней в нью-йоркскую квартиру и отвез в китайский ресторанчик, где они пообедали свежеиспеченными булочками, нарезанной мелкими кусочками говядиной со специями и распили бутылку водки. Вежливая беседа длилась ровно десять минут. А затем они стали рассказывать друг другу все о себе, обо всем, что с ними было, – слушали, говорили, не скрывая ничего. Когда ресторан закрылся в час ночи, они еще не наговорились и тогда перебрались в джаз-клуб в Гринвич Виллидж, где нашли приют до четырех утра.
Не хочу домой, – объявила Лаки.
А кто говорит о доме? – переспросил Ленни.
Он отвел ее в забегаловку, чья клиентура состояла в основном из официантов и рабочих ночных смен, открывавшуюся только на рассвете. Там они сидели в уголке, пили кофе чашку за чашкой, а из старого проигрывателя неслись блюзы Билли Холлидея, и размалеванная девица весело отплясывала на крохотном подиуме.
Лаки рассказала ему то, что никогда и никому не рассказывала. О том, как в пятилетнем возрасте нашла обезображенный труп матери. Об отчуждении в отношениях с отцом. О побеге из школы вместе с Олимпией. О женитьбе, к которой ее, шестнадцатилетнюю, принудил Джино.
– Много лет я ненавидела его, – пояснила она. Но знаешь что? Наверное, я всегда его любила.
– Я понимаю, что такое смесь любви и ненависти, – сочувственно произнес Ленни.
И они начали говорить об Алисе, о том, что такое расти с матерью, которой нет до тебя никакого дела.
В восемь утра они остановились у гаража, в котором стоял «феррари» Лаки. Она бросила Ленни ключи и указала дорогу до дома в Ист-Хэмптоне.
То была легкая поездка под запись Отиса Реддинга по полупустым утренним дорогам. В местном супермаркете они купили французские булочки, масло, ветчину и яйца.
Я не умею готовить, – призналась Лаки.
Я умею, – успокоил ее Ленни и прикупил еще грибов и помидоров.
Дом в Ист-Хэмптоне стоял запертый. Домоправительница уехала в месячный отпуск к своей семье в Финляндию.
– Нет проблем, – объявил Ленни, открыл окно в ванной на первом этаже и, как тать, проник внутрь.
Спать им не хотелось, но после завтрака, вполне профессионально приготовленного Ленни, они отправились наверх в большую отделанную ивняком спальню и не спеша, с наслаждением предались любви, как будто в первый раз. А потом заснули, сплетясь в объятиях.
Лаки проснулась, когда наступили сумерки. Ленни спал рядом, раскинувшись. Она осторожно спустилась на кухню, открыла банку консервированного супа и развела его крутым кипятком. Потом включила медленную музыку в стиле «соул'« и вернулась в спальню.
Она разбудила его поцелуем и вручила суп.
– Подкрепись, – с улыбкой пояснила Лаки. – Тебе скоро понадобятся все твои силы.
– Ого! – Он отхлебнул горячего супа. – Ты явно умеешь открывать консервы.
Лаки нежно рассмеялась.
– Ради тебя я научусь готовить.
– В самом деле?
Нет, конечно. Но звучит здорово.
Он поставил чашку и потянулся к ней.
Иди сюда.
Лаки не возражала. Она жаждала его прикосновения. Он заряжал электричеством ее кожу, и каждая его ласка отдавалась приятной дрожью в ее теле.
Они испытывали друг друга, не торопились, сдерживались, проверяя, кто выдержит дольше, прежде чем раствориться в экстазе последнего момента.
Ты удивительная, – искренне воскликнул Ленни.
Да и ты не так уж и плох, – с улыбкой ответила Лаки.
185 
