очень нудно 
39 
Мгновение Айя смотрела на красную точку от ожога плазменного заряда у мальчика на лбу. Кровь начала растекаться по подушке, и тело засветилось, распадаясь на ее глазах.
— Продолжай, — произнес Райвен, пряча оружие в кобуру.
— Как Вы можете… — прошептала Айя, оборачиваясь к нему. — Я ведь могла ошибиться!!!
— Ты знала, кто он.
— Это же ребенок…
— Продолжай! — не обращая внимания на ее слова, ответил Райвен.
Айя медленно поднялась с кровати и подошла к женщине на соседней койке. Та с ужасом в глазах уставилась на нее, но сопротивляться осмотру не стала. Карие глаза. Простые карие глаза… Не голубые, как у мальчишки, а карие…
* * *
Орайя присел на кровать Айи в отсеке и посмотрел на подушку девушки. Под ней он оставил ее планшетник. Под ней же он мог найти его и сейчас.
Сложное решение, не легкое, по крайней мере. Орайе всегда доставались такие решения. Сохранить в тайне связь отца с Морайей из деревни, присматривать за Кимао, пока мать болела, организовать похороны ее тела, подготовить все для трансплантации отца и брата, поручится за Кимао, когда отец отправлял их в Академию, отказаться от девушки, на которую брат смотрел по-особенному… Так много решений, но все они казались ему правильными до сей поры. Сейчас же, он собирался сделать то, о чем потом должен был сожалеть. Его обязательно заест совесть, пусть даже и завеса чужих тайн приоткроется его взору. Кимао в данной ситуации вряд ли бы сомневался. Взломал систему блокировки операционной системы планшетника Айи и узнал все, что нужно. Но он не стал этого делать, предоставив право выбора своему брату. Почему он поступил так? Будто, дело это не касается его. Будто это нечто, что может сделать только он — Орайя.
Как ни странно, с Айей его действительно нечто объединяло. Орайя мог объяснить это многими причинами: секреты семьи, родственные связи с людьми, от которых зависит многое в этой жизни, и талант, который никому не нужен. Гвен не гордился своей дочерью, так же, как и Ри Сиа не гордился своим младшим сыном. За все двадцать шесть лет он ни разу не похвалил его. «Можешь лучше» — вот самая хвалебная фраза, что Орайя слышал из уст своего отца. Когда мать, заметив, что у Орайи абсолютный слух, наняла для него учителя музыки, отец долго ругался с ней. «Бред!» — кричал он. «Бесполезная трата времени и денег! Музыкой нельзя убить, нельзя прочесть мысли или материализовать объекты из вне! Ты забиваешь ему голову пустыми вещами, забывая о том, сыном кого он является!» Хорошо, что мать никогда не обращала на выходки отца внимания. Она растила двоих детей: своего сына, который уже вырос однажды, и его, Орайю, — ребенка женщины, которая увела у нее зрячего. И никогда он не ощущал себя не любимым, никогда она не позволяла ему вспомнить о том, что он — приемный сын. Игру на фортепиано Орайя забросил на несколько лет, после того, как мать умерла. Кимао не смог вернуть ее, хотя Орайя очень надеялся, что у брата получится совершить невозможное. Хуже всего то, что Орайя знал, где сейчас находится Квартли Соу. Обосновавшись в другом пространстве, она утратила возможность даже взглянуть на него. А Орайя… Он не хотел убивать себя просто ради того, чтобы посмотреть в глаза женщины, которая родила его. Он боялся, и не смерти, а того, что этим поступком предаст память другой женщины, той, которая вырастила его.
«Ты всегда так спокоен, так рассудителен. Когда ты играешь на фортепиано, мне кажется, что время останавливается для того, чтобы я смогла заглянуть себе в душу и спросить себя: кто я и что здесь делаю. Это — твой талант, Орайя. Ты способен заглянуть в суть и указать другим на то, что важно для них. Потому, наверное, ты всегда смотришь на окружающих так, будто знаешь о них все. Не позволяй суждениям нарушать равновесие между твоим восприятием и действительностью. Суждение может быть ложным, а нарушенное равновесие — пагубным для тебя».
Орайя остановил руку, тянущуюся к подушке Айи, и сжал пальцы, комкая простыню. «Суждение может быть ложным». Он подумал и сделал выводы. Он назвал ее «наркоманкой», не имея на то веских оснований. Он пришел к выводу, что она обманывает их, но грань между обманом и недосказанностью слишком тонка. Причин может быть много — но человек-то один. И он осудил ее.
Орайя потянулся и достал из кармана свой наушник. Войдя в сеть, он довольно долго искал то, что его интересует, а когда нашел, отключил наушник и бросил его на пол.
39 
