очень нудно 
25 
– Скоро вы все вспомните, – утешила она. – А эта добрая леди подскажет, где пообедать.
– Леди? – переспросил он. – И обед в такой час?
– Ладно-ладно, – раздраженно вздохнула она. – Женщина. И не обед, а ужин. Бьюсь об заклад, что, хорошо выспавшись, вы все вспомните.
– Я ничего не забыл, мадам, – сухо отрезал он, но, тут же смягчившись, добавил: – И вы не можете уйти. Только вы способны вернуть меня в мое время.
– Эй, полегче! – вскинулась Даглесс. Неужели он не понимает, что у нее могут быть свои дела! Не может же она все бросить, чтобы помочь этому незнакомцу! – Если вы дадите мне пятьдесят долларов, о которых мы договаривались, я пойду.
К своему ужасу, она сообразила, что пятьдесят долларов – это всего тридцать фунтов. Комната в пансионе стоила сорок. Но уговор есть уговор.
– Если вы отдадите мне тридцать фунтов, я уйду.
Он продолжал стоять неподвижно. Тогда она порылась в пакетах и нашла бумажные деньги. Отсчитала тридцать фунтов и отдала ему остальное.
– Завтра можете отнести монеты к торговцу, и он даст вам много современных денег, – объяснила она. – Удачи.
И, в последний раз взглянув в печальные синие глаза, она повернулась и вышла.
На душе становилось все тяжелее. Никакого облегчения от того, что она наконец избавилась от этого человека. Почему ей кажется, будто она что-то потеряла?!
Даглесс заставила себя распрямить плечи и гордо вскинуть голову. Уже темнело, и нужно еще найти место по-дешевле, где можно будет приклонить голову. А уж потом решать, что делать дальше.
Глава 5
Войдя в комнату, где должен был провести ночь, Николас в ужасе отступил. Номер был маленький, с двумя узкими, жесткими даже на вид кроватями, без балдахинов и занавесей. Стены были расписаны мелкими голубыми цветочками. По здравом размышлении Николас решил, что бордюры и узоры покрупнее значительно скрасили бы обстановку.
Правда, в окно было вставлено чудесное, гладкое стекло, а по бокам висели занавески из цветной ткани. На стенах красовались картины в рамках, и, коснувшись одной, он ощутил под пальцами стекло, абсолютно прозрачное и почти невидимое. Одна из картин была весьма фривольного содержания: две обнаженные женщины, сидящие на покрывале рядом с двумя полностью одетыми мужчинами. Нет, не то чтобы Николасу картина не понравилась: просто немыслимо, чтобы такая постыдная штука выставлялась всем напоказ.
Он повернул картину лицом к стене.
Маленькая дверь открывалась в шкаф для белья. Полок там не было – только круглая палка, идущая от одной боковины до другой. На ней болтались такие же металлические штуки, на которых висела одежда в магазине. В комнате был еще один шкафчик, каких он раньше никогда не видел. В нем было полно ящичков!
Как ни старался Николас, верхушка шкафчика не поднималась. Он стал выдвигать ящички, удивляясь, как легко они ходят в пазах.
Немного погодя он поискал ночной горшок, но его нигде не было. Наконец он спустился вниз и вышел на задний двор, где долго и безуспешно обходил каждый угол в поисках туалета.
– Неужели все настолько изменилось за четыреста лет? – промямлил он, облегчаясь в розовые кусты. И хотя с молнией и крючками пришлось повозиться, но в конце концов все получилось. – Я вполне обойдусь и без ведьмы, – сказал он себе, возвращаясь в дом. Может, завтра он проснется и поймет, что это был всего лишь сон. Долгий, дурной сон.
Внизу никого не было, поэтому Николас заглянул в комнату с открытой дверью. Мебель в ней была целиком затянута тонкой вязаной тканью. Ни кусочка дерева на виду!
Николас присел на стул и словно погрузился в мягкое облако. На минуту закрыл глаза и подумал о матери и ее старых хрупких костях. Как бы она была счастлива сидеть на подобном стуле!
У одной стены стояли высокий деревянный письменный стол с табуретом. Николасу он показался знакомым. Рассматривая стол, он заметил петли и поднял крышку. Это оказался не стол, а что-то вроде клавесина. Но, коснувшись клавишей, он услышал совсем другие, более сильные и глубокие звуки. Ничего похожего на слабенькое бренчание, которое издавал клавесин. На крышке лежали ноты, которые тоже показались знакомыми. Николас сел на табурет, пробежал пальцами по клавишам, чтобы свыкнуться с непривычным тембром, и, сначала неуклюже, а потом все увереннее, стал играть.
– Прекрасно! Это было прекрасно!
Обернувшись, он увидел стоявшую позади хозяйку.
– «Лунная река» всегда была моей любимой мелодией. Как насчет регтайма?
25 
