очень нудно 
37 
Но Николас был уже на полпути к прилавку.
– Еда есть еда, независимо от того, какой год на дворе. Нет, мадам. Оставайтесь, где стоите, а я добуду приличный обед.
Не успела Даглесс оглянуться, как Николас уже что-то серьезно говорил бармену. Тот позвал женщину, и она тоже стала слушать речи Николаса. Увидев, как оба поспешили выполнить приказание, Даглесс поняла, что если Николас вполне освоится с двадцатым веком, у окружающих могут возникнуть проблемы.
Через минуту после того, как он вернулся в кабинку, на столе стало появляться блюдо за блюдом: цыпленок, говядина, большой пирог со свининой, миски с овощами, салатом и омерзительное на вид темное пиво.
– А теперь, мистрис Монтгомери, – объявил он, когда стол едва не затрещал под тяжестью еды, – как вы предлагаете мне найти дорогу домой?
Его глаза весело лучились, и Даглесс сообразила, что на этот раз именно она смотрит на него с открытым ртом. По-видимому, он знает то, что ей недоступно.
– Очко в вашу пользу, – засмеялась она, тыча вилкой в цыплячью ножку. – Почему бы вам не спросить кухарку, знает ли она какие-то колдовские заговоры?
– Может, если смешать содержимое тех бутылочек, что ты купила… – пробормотал Николас, набив рот говядиной, но тут же ойкнул, потому что едва не уколол язык вилкой, которой пытался есть.
– Забудьте о колдовстве, – отмахнулась она, вынимая из пакета блокнот на спиральке и ручку. – Мне нужно знать о вас все, прежде чем начать расследование.
Что, если, зная даты и места, она поможет ему вернуться?
Но даже настырные расспросы не помешали ему поглощать еду.
Оказалось, что он родился шестого июня 1537 года.
– Ваше полное имя или в вашем случае титул? – допрашивала Даглесс. Левой рукой она черпала пюре из пастернака, правой – писала.
– Николас Стаффорд, граф Торнуик, Бакшир и Саутитон, лорд Фарлейн.
Даглесс хлопнула ресницами:
– Что-то еще?
– Несколько баронских титулов. Но не слишком знатных.
– Вот тебе и бароны, – покачала она головой, прежде чем заставить его повторить сказанное. Далее она стала составлять список его владений. Основные его поместья простирались от восточного Йоркшира до южного Уэльса. Кроме того, у него имелись земли во Франции и Ирландии.
Когда у Даглесс закружилась голова от всех этих имен и названий, она захлопнула блокнот.
– Думаю, со всем этим мы сумеем что-то разыскать о вас… о нем, – поправилась она.
Посла «ленча» они зашли в парикмахерскую, где Николаса побрили. Когда он встал, Даглесс не сразу обрела дар речи. Под бородой и усами скрывались полные, чувственные, четко очерченные губы.
– Надеюсь, мадам, я не так плох? – спросил он, тихо хмыкнув при виде ее лица.
– Сойдете, – кивнула она, пытаясь притвориться, что видела и получше. Но когда пошла вперед, в ушах зазвенел его смех. Тщеславен! Уж очень он тщеславен!
Когда они вернулись в пансион, хозяйка сообщила, что освободилась комната с ванной.
Благоразумная, здравомыслящая часть сознания Даглесс подсказывала, что ей следовало бы попросить отдельную комнату, но, когда хозяйка вопросительно глянула на девушку, та промолчала. Кроме того, если приедет Роберт, ему полезно увидеть ее с этим божественным красавцем.
После того как они перенесли нехитрые пожитки в новую комнату, пришлось снова отправиться в церковь и поговорить с викарием. Но от Роберта не было ни слуху ни духу. Тогда они отправились в бакалею, купили сыра и фруктов, раздобыли у мясника пирогов с мясом, у пекаря – хлеба, булочек и пирожных, а в винном магазине нашли две бутылки хорошего вина.
Когда настало время пить чай, Даглесс едва держалась на ногах.
– Мой казначей выглядит так, словно вот-вот утонет, – усмехнулся Николас.
Даглесс не спросила, что это значит. Они добрались до своего маленького отеля и отнесли в сад пакет с книгами.
Миссис Бисли подала им чай с булочками и принесла одеяло, которое они расстелили на траве, после чего, расположившись поудобнее, пили чай, ели булочки и просматривали книги. На дворе стояла прекрасная английская погода: теплая, но не жаркая. В зеленом саду царили мир и покой, в воздухе пахло розами. Даглесс сидела на одеяле; Николас растянулся на животе и ел булочки, осторожно переворачивая страницы свободной рукой.
Тонкая сорочка натянулась на спине, брюки льнули к бедрам. Черные волны волос падали на воротничок. Даглесс поймала себя на том, что смотрит не столько в книгу, сколько на него.
37 
