очень нудно 
47 
– Впрочем, может, и не стоит пускаться в подобные приключения. Ты утверждала, что нынешние женщины сильно отличаются от женщин моего времени, – хмыкнул он, закрывая потайную дверцу. – Увы, это эпоха женского…
– Равноправия, – бросила она, представляя себе лежавшую на столе леди Арабеллу.
Николас пожал плечами:
– Уверен, что не смог бы очаровать женщину вроде тебя. Ты сказала, что любишь…
– Роберта. Люблю, – твердо заявила Даглесс. – Может, вернувшись в Штаты, мы все с ним выясним. А может, он узнает, что браслет у меня, и приедет сюда.
Нельзя забывать Роберта! По сравнению с этим человеком Роберт кажется совершенно безопасным.
– Вот как, – бросил Николас, направляясь к двери.
Даглесс едва поспевала за ним.
– И что это означает?
– Только то, что означает.
Но Даглесс отчаянным рывком загородила дверь.
– Если хочешь сказать что-то, не молчи.
– Этот Роберт приедет за украшением, но не за женщиной, которую любит.
– Конечно, он приедет за мной, – отрезала она. – Просто… просто Глория – избалованная девчонка, но она его дочь, и Роберт, конечно, поверил ей. И перестань так смотреть на меня! Роберт – прекрасный человек. По крайней мере, его будут помнить за то, что он делал на операционном столе, а не за…
Она осеклась, увидев лицо Николаса.
Повернувшись, он направился к двери.
– Николас, мне очень жаль! – воскликнула она, поспешив за ним. – Я не хотела сказать ничего подобного! Не ты виноват, что остался в памяти людей только как любовник Арабеллы. Это наша вина! Слишком много смотрим телевизор, слишком часто читаем «Нэшнл инкуайрер». Наша жизнь переполнена сенсациями. Колин, пожалуйста!
Даглесс остановилась и устало опустила голову. Неужели он сейчас уйдет и тоже бросит ее?
Она не видела, как он вернулся и дружески обнял ее за плечи.
– Интересно, здесь продают мороженое?
Дождавшись ответной улыбки, он снова приподнял ее подбородок и вытер одинокую слезу.
– Опять у тебя глаза на мокром месте? – тихо спросил он.
Даглесс покачала головой, не доверяя собственному голосу.
– Тогда пойдем. Если я верно помню, в этой шкатулке лежит жемчужина величиной с мой большой палец.
– Правда? – ахнула Даглесс. Она совсем забыла про жемчужину! – И что-то еще?
– Сначала чай. Чай, булочки и мороженое. Потом я покажу тебе, что там лежит.
Они вместе вышли из заброшенных комнат, миновали очередную группу и оказались во дворе.
В кафе командовал Николас. Даглесс сидела за столом и ждала, пока он разговаривал с женщиной за прилавком. Та качала головой в ответ на его вопросы, но Даглесс почему-то казалось, что он получит все, что только пожелает.
Николас обернулся и поманил ее к себе. Они вышли из кафе и побрели по саду, остановившись только под тенью тиса, усыпанного красными ягодами. Обернувшись, Даглесс увидела женщину и мужчину, тащивших два больших подноса с чаем, пирожными, маленькими сандвичами со срезанными хлебными корочками и любимыми булочками Николаса.
Николас, не обращая внимания на официантов, расстилавших покрывало на траве, грустно вздохнул.
– Это был мой цветник, – пояснил он. – А вон там находился насыпной холм.
После ухода официантов Николас помог ей сесть на покрывало. Она налила чай, добавила молока, наполнила тарелку едой и протянула ему.
– Сейчас? – спросила она.
– Сейчас, – улыбнулся он.
Рука Даглесс нырнула в сумку. На свет появилась старая хрупкая шкатулка из слоновой кости. Затаив дыхание, она открыла крышку.
Внутри оказались два поразительно красивых кольца тонкой работы: одно с изумрудом, одно с рубином, с золотыми ободками в виде сплетавшихся драконов и змей. Николас взял кольца и, улыбаясь, надел их на пальцы. Она даже не удивилась, когда они оказались ему впору.
Но в шкатулке еще оставался небольшой сверток из старого, потертого бархата. Даглесс осторожно вынула сверток и развернула.
На ее ладони лежала овальная брошь с крошечными золотыми фигурками.
– Что это? – спросила она.
– Мученичество святой Варвары, – объяснил он, словно удивляясь ее невежеству.
Даглесс так и предположила, потому что крохотный золотой человечек готовился отсечь голову крохотной золотой женщине. Фигурки окружал широкий эмалевый ободок абстрактного рисунка с каймой из маленьких жемчужин и алмазов по краям. С золотой петли на броши свисала жемчужина, размером действительно с большой палец. Жемчужина была барочной, неправильной формы, но даже через столько лет сохранила свой блеск.
47 
