7 
– Я просто хочу, чтобы моя детка попробовала все, что пожелает, – заявил Роберт. – И, Даглесс, перестань жадничать! Не знаю, что это на тебя нашло. Я всегда считал тебя человеком щедрым!
Завершив речь, он протянул Даглесс огромный счет, за который она была обязана заплатить половину.
Даглесс пришлось постоянно напоминать себе, что она – взрослый человек, а Глория – всего лишь ребенок. Кроме того, она утешала себя мыслью о том, что где-то в вещах Роберта лежит обручальное кольцо за пять тысяч долларов. Мысль об этом кольце подогревала ее уверенность в любви Роберта. И она напоминала себе, что он все это делает ради привязанности к дочери.
Но после прошедшей ночи Даглесс больше не могла поддерживать видимость хорошего настроения. Вчера за очередным ужином, стоившим не менее полутораста долларов, Роберт протянул Глории длинный футляр, обтянутый синим бархатом. Даглесс со сжавшимся сердцем наблюдала, как девочка открывает футляр. Глаза Глории загорелись.
– Но сегодня не мой день рождения, папочка, – прошептала она.
– Знаю, пышечка. Это просто чтобы ты не забывала: я тебя люблю.
Глория медленно вынула широкий браслет из желтого и белого золота, усыпанный бриллиантами и изумрудами.
Даглесс невольно ахнула, увидев, что ее предполагаемое «обручальное кольцо» красуется на пухлом запястье Глории. Та торжествующе подняла руку:
– Видишь?
– Вижу, – холодно бросила Даглесс.
После ужина Роберт отвел ее в сторону и взбешенно прошипел:
– Не слишком ты обрадовалась моему подарку дочери! Глория пыталась показать тебе браслет. Хотела, чтобы ты была хоть немного счастлива за нее, а ты?! Ты оттолкнула девочку! Так обидеть ни в чем не повинного ребенка!
– Именно за это ты заплатил пять тысяч долларов? Бриллиантовый браслет для тринадцатилетней девочки?!
– Глория – молодая женщина, прекрасная молодая женщина, и она заслуживает прекрасных вещей. Кроме того, это мои деньги. По-моему, мы еще не муж и жена, и ты не имеешь никаких прав на мои доходы!
Они впервые за последнее время остались наедине, и Даглесс ужасно хотелось сохранить чувство собственного достоинства. Не важно, что Роберт купил своей юной дочери бриллианты и заставил женщину, с которой жил, оплатить половину всех расходов. В конце концов, какое это имеет значение?!
Однако, к несчастью, Даглесс никогда не могла скрывать свои истинные чувства. Стараясь сдержать переполнявшие глаза слезы, она положила руки ему на плечи:
– Но мы действительно поженимся? Это когда-нибудь случится?
Роберт рассерженно вырвался.
– Нет, если ты не начнешь выказывать немного больше любви и великодушия по отношению ко мне и к моей дочери! – процедил он, окидывая ее холодным взглядом. – Знаешь, я думал, ты другая, а оказывается, ты так же равнодушна и бесчувственна, как моя бывшая жена. Извини, мне нужно утешить дочь. Бедняжка, должно быть, выплакала свои глазки после того, как ты с ней обошлась! – С этими словами он повернулся и вошел в номер.
Даглесс устало прислонилась к стене.
– Изумрудные серьги мигом осушат ее слезы, – прошептала она в пустоту.
И вот теперь она сидела в машине, заваленная чемоданами Глории, и отчетливо понимала, что не дождется ни предложения, ни обручального кольца. Вместо этого ей предстоит путешествие длиной в целый месяц. И в этом путешествии ей придется играть роль секретаря и штурмана Роберта и терпеть издевки его дочери.
В этот момент Даглесс не была уверена в своих дальнейших действиях, но уж очень привлекала мысль о том, чтобы улететь домой первым же рейсом.
В этот момент она случайно поглядела в затылок Роберту, и сердце куда-то покатилось. Если она поддастся приступу ярости и вернется домой, придется немедленно выбираться из дома Роберта. Следует найти квартиру, а потом…
Что потом? Снова встречаться с кем-то? В школе так редко появляются мужчины! Правда, она может приехать к родным и… признать очередную неудачу?
– Даглесс! – окликнул Роберт. – По-моему, мы заблудились. Где эта церковь? Я думал, ты сверяешься с картой! Не могу же я вести машину и быть штурманом!
В голосе звучало раздражение, и Даглесс поняла, что он все еще злится на нее за вчерашнее.
Она поспешно развернула карту и, вытянув шею, взглянула в лобовое стекло, хотя ей ужасно мешала голова Глории.
– Здесь! – сообщила она, рассмотрев дорожный знак. – Сворачивай вправо.
Роберт свернул на одну из бесчисленных узких дорог Англии. Росшие по обе стороны кусты почти перекрывали дорожное полотно, но машина упорно катилась к забытой богом деревушке Ашбертон.
7 
