17 
Эбби, вероятно, рассказывает сейчас Шейле о его жизни, подумал Тернер, проверяя снаряжение. Вряд ли это может кому-то показаться хоть капельку интересным.
Ему не понравилось, когда дети за столом начали корчить друг другу рожи, глупо хихикать и баловаться.
Но потом он подумал, что они ведь не его дети. Он специально вел себя сдержанно, думая, что Эбби или Шейла последуют его примеру. Но они присоединились к детской игре и хорошо повеселились за завтраком.
Конечно, не такой уж это ужасный проступок, пробормотал он себе под нос, закидывая веревки на плечо и прикрепляя седло к бедру.
Тернер был строгим воспитателем для своих брата и сестры, словно боялся, что они потеряют к нему уважение, если он позволит себе дурачиться, и тогда все его усилия пойдут прахом.
Вероятно, именно поэтому он занялся дрессировкой лошадей. Это было удовольствие, которое он мог себе позволить. Это оказалась работа не из легких, но ему она приносила огромное удовлетворение. А забавы и развлечения не для него.
Детский смех и смех Шейлы звенел у него в голове, заставляя глупо улыбаться.
Он снял со стены ту попону, а потом пожалел об этом. Чем она ему помешала? Ведь эта попона ничего не испортила и чудесно смотрелась на стене.
Если он мужчина, то должен повесить эту попону на место. Тернер вздохнул и отложил ее в сторону, чтобы потом забрать с собой в дом.
Неожиданно Тернер почувствовал, что хочет поскорее вернуться обратно.
Он зашел в загон, громко и пронзительно свистнув сквозь зубы. Лошади повернули к нему головы и навострили чуткие уши, готовясь исполнить любое его приказание. Теперь его внимание полностью сфокусировалось на животных.
— Хорошо, Мармелад, — сказал он. — Ты первый.
Трепеща от волнения, Шейла набрала телефонный номер, надеясь, что ей ответит автоответчик, но этого не произошло.
— Шейла, — взвизгнула ее мать. — Где тебя носило?
— Три дня вокруг света в каноэ! Теперь меня занесут в Книгу рекордов Гиннесса.
— Я беспокоилась за тебя. Ты что, издеваешься?
— Мама, я собираюсь остаться здесь на несколько дней.
— Где?
— В доме дяди Ники, в Монтане.
Ее мать помолчала.
— В доме его тети и дяди?
Шейла поняла, что сейчас могла бы обмануть мать, если бы захотела. Ведь, в конце концов, у Ники на самом деле были тетя и дядя.
Но она не хотела никого обманывать.
— Только его дяди.
— Его дядя живет один?
Шейла промолчала.
— Он красивый, Шейла? Да?
— Мама, через несколько дней я буду дома.
— Через несколько дней? А что я скажу Барри?
— Передай ему от меня привет.
— Шейла, не делай глупостей.
— Мама, мне двадцать четыре года, и я вполне могу разобраться со своими проблемами самостоятельно.
Последовала пауза, а затем ее мать произнесла тоненьким, обиженным голосом:
— Шейла, ты сошла с ума?
— Да, — ответила она и повесила трубку, не испытывая никакой вины. Вместо этого она с удивлением обнаружила, что улыбается.
Она свободна.
Если бы не эти песни для Хэллоуина, она была бы на сто процентов свободна.
Из окна она увидела Эбби, которая мыла ящик из-под цветов. Шейла подошла, чтобы помочь ей. Даниэлла и Ники скакали вокруг дома на метле и швабре, назвав своих воображаемых лошадей Малыш, Гром и Мармелад.
Солнце приятно согревало ее щеки.
— Не знаю, зачем я всем этим занимаюсь, — сказала Эбби.
— Это ты посадила эти цветы?
— А разве он похож на человека, который сажает цветы? — спросила Эбби и фыркнула.
Этот ответ многое прояснил для Шейлы. Оказывается, Тернер очень долгое время жил один и у него не было никакой женщины.
— Нет, вряд ли, — ответила Шейла. Ее сердце переполняла звенящая радость. Да, она была счастлива.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Тернер уже почти час возился в конюшне, когда появилась Шейла, которую, вероятно, притащили сюда Даниэлла и Ники. Жеребята не привыкли к посторонним и тут же отвлеклись от занятий.
Да и он теперь тоже не мог сосредоточиться на работе.
— Извини, — крикнула Шейла. — Это они настояли.
— Все в порядке, это полезно для него, — сказал Тернер, указывая на жеребенка, который наблюдал за новыми людьми, широко раскрыв глаза. Он качал головой и фыркал в сторону гостей, абсолютно забыв о Тернере.
Краем глаза Тернер увидел, что Шейла принесла охапку травы. Он снова занялся жеребенком.
17 
