8

– Ты уже видел его? – нетерпеливо спросила Кэтлин, встречая Алекса у входной двери. Ее взгляд не отрывался от небольшого пакета в его руках. – На что он похож?

– Видел, видел, – ответил Алекс, закрывая за собой дверь. – И если ты перестанешь пытать меня на пороге, а пройдешь в гостиную, то сможешь и сама взглянуть на него своими собственными глазами.

– Я просто вне себя от нетерпения! – Кэтлин быстро прошла следом за ним в холл. – Прошел уже месяц, а он не соизволил прислать нам даже чернового наброска. Мы не видели ни одного эскиза.

– Но я не в обиде на него. – Алекс поставил сверток на стол и начал осторожно разворачивать его. – Мне нравится видеть тебя такой возбужденной.

Кэтлин бросила в его сторону быстрый взгляд. Но по выражению его лица поняла, что в словах Алекса не было подтекста, ему в самом деле доставляло удовольствие ее чисто детское нетерпение при виде долгожданного свертка. И все-таки Кэтлин показалось, что он чем-то озабочен.

– Что-то не так? Тебе не понравилась сама коробка или флакон?

– Напротив. Ты будешь в восторге. – Он поднял крышку и вынул прокладки из полистирола. – Смотри!

Ле Клерк выполнил хрустальный флакон в форме пирамиды. Прозрачная поверхность была обработана столь непостижимым образом, что Кэтлин показалось, будто она смотрит в чистейшую озерную глубину. Она прикоснулась к поверхности флакона пальцем:

– Как чудесно! А почему пирамида?

– Ле Клерк решил, что это сразу вызывает воспоминание о египетских пирамидах, а значит, о вечной загадке, о бесконечности времени, о тайнах, которые скрывает прошлое. Поэтому и золотая надпись – название – стилизована под иероглифы. – Он вытащил небольшую точеной формы коробочку. – А это футляр. Что ты скажешь о нем?

– Изу-ми-тельно!

Картон был обработан таким образом, что создавал полную иллюзию фактуры испещренного временем серовато-серебристого камня. Тончайшее напыление создавало непередаваемую игру света и теней. Послеполуденный луч солнца, скользнувший по поверхности, словно бы заставил заговорить молчавший в течение веков камень. Алекс улыбнулся:

– А теперь – самое главное. – Он осторожно развернул самый последний и самый маленький пакетик. – Это Пегас. Ле Клерк решил, что не стоит подражать оригиналу. Лучше создать свой собственный образ. Он, конечно, повторяет позу Танцующего Ветра и сразу вызывает воспоминание о нем, но одновременно и сам по себе – произведение искусства, а не дешевая копия оригинала.

– Ле Клерк – гений, – прошептала Кэтлин, разглядывая фигурку крылатого коня. – Какие легкие линии, какое изящество. И самое главное – ему удалось добиться удивительного эффекта: будто конь высматривает кого-то. Будто ждет встречи с кем-то. Просто волшебство!

– Когда речь заходит о Танцующем Ветре, ты сразу впадаешь в экстаз!

– А как же иначе! – улыбнулась Кэтлин. – Танцующий Ветер и Вазаро – это почти одно и то же. Что ты так смотришь на меня?

– Просто ты мне очень нравишься такой… Я отправил Андреасу по экспресс-почте второй экземпляр флакона и упаковки с просьбой выслать контракт. Думаю, у него не возникнет никаких возражений против работы Ле Клерка.

– И я тоже так думаю. – Кэтлин взяла в руки коробку и погладила пальцем ее поверхность. – И как только ему удалось создать такую фактуру? Нам удивительно повезло, что он согласился с нами работать.

– При чем здесь везение? – Алекс осторожно вложил флакон в футляр. – Он настоящий художник. Его вдохновили твои духи, история, связанная с ними, которая протянула ниточку от Марии-Антуанетты к нашему времени. Ему захотелось создать нечто достойное того, что уже было. Как бы вступить в соревнование со старыми мастерами. Ты удивительно точно нашла ту струну, которая сразу отозвалась в его душе. Все понимают, что он хороший мастер. Но еще не все осознают, какой он тонкий художник. Наши духи заставят обратить на него внимание. Его работы еще больше поднимутся в цене.

– Мы нашли то, что ему нужно?

Алекс кивнул:

– Если бы не ты, он бы указал нам на дверь. Заговорив о духах Марии-Антуанетты, ты дала ему понять, что и твои «Вазаро» могут прославить его имя и принести ему шумный успех.

  59