10

Зловещие отблески пожара освещали ночное небо.

Кэтлин застыла у окна гостиной, глядя на страшную иллюминацию и слушая вой сирен пожарных машин, спешивших к месту трагедии.

– На этот раз они все же сделали это!

Кэтлин отвернулась от окна. В дверях, ведущих в гостиную, стояла Челси все в том же светлом шифоновом платье, в котором она была в Версале. Волосы ее растрепались. Она была не подкрашена.

– После взрыва я пыталась дозвониться до администратора гостиницы. Но мне не удалось пробиться к нему. Что произошло? – обратилась к ней Кэтлин.

– Не знаю. Джонатан звонит кому-то в посольство, чтобы выяснить, что случилось. Он отправил меня сюда предупредить тебя, что скоро придет. – Челси нахмурилась. – Что с тобой? Ты не заболела?

– Нет.

– Тогда какого дьявола Алекс…

– Думаю, лучше дождаться Джонатана и поговорить обо всем. – Кэтлин больше не могла лгать им, но только бог знает, насколько трудно ей было бы сейчас исповедаться.

– На тебе лица нет. Может, дела обстоят не так уж плохо. – Челси прошла через холл и стала у окна позади Кэтлин. Какое-то время она хранила молчание. Черты ее лица освещало рыжее зарево пожарища. – Ты даже не спрашиваешь, почему я оказалась в номере Джонатана?

– Это не мое дело. Я зашла к тебе в спальню после того, как позвонил Алекс, и увидела, что постель так и осталась неразобранной. – Кэтлин не смотрела на нее. – Ты не обязана мне ничего рассказывать.

– Но теперь уже немного поздно пытаться скрыть правду. Поскольку нам все равно придется жить вместе одной большой счастливой семьей до конца рекламной кампании, ничего утаить не удастся. Мы с Джонатаном стали любовниками еще в прошлом году, но… – она помолчала, – мне не хотелось бы, чтобы об этом узнал кто-нибудь еще. Джонатан – политик, и его связь со мной может плохо отразиться на его карьере.

– Я уже сказала: это не мое дело.

– Спасибо! – Челси снова помолчала. – Знаешь, он такой замечательный человек!

– Мне он очень нравится.

– Как и всем другим. Он умеет по-настоящему заботиться об окружающих, а люди всегда это чувствуют. Как только я оказываюсь рядом с ним, меня сразу охватывает чувство… – Она запнулась и закончила с несвойственной ей нежностью: – Он как добрый сказочный великан, который может защитить от всех бед и напастей.

– Именно поэтому ты согласилась участвовать в рекламной кампании?

Челси медленно кивнула.

– Как только Алекс произнес имя Джонатана, вопрос был для меня решен. Это означало, что мы можем видеться, не вызывая ничьих подозрений. Очень умный ход с его стороны.

– Он знал о ваших отношениях?

– Должно быть, если нажал именно на эту кнопку.

Да, он ловко манипулировал ими всеми.

– Откуда он узнал?

Челси усмехнулась:

– Понятия не имею. Джонатан говорит, что у Алекса есть свои источники информации.

До чего же глубоко копали эти агентства, услугами которых он пользовался, подумала Кэтлин.

– Он узнал то, что вам нужно, и дал вам это.

– Иначе дело бы не сдвинулось с места.

– Алекс не умеет делать дела по-другому, – с горечью проговорила Кэтлин.

– Алекс привык… – Челси вдруг щелкнула пальцами. – О, совсем забыла! Так спешила, что у меня все вылетело из головы. – Она схватила коробку, что стояла на столике у двери, и подала ее Кэтлин. – Это стояло перед дверью нашего номера. На карточке – твое имя.

Коробка была открыта, и карточку вложили под красный бант, завязанный поверх голубого кашемирового шарфа.

Кэтлин, глядя на шарф, впервые с того момента, как позвонил Алекс, в самом деле почувствовала, что ее охватывает ужас. Она слышала об этих «памятных подарках» Ледфорда, но новый шарф отличался от прежних своим изяществом.

Перед ней лежал женский шарф.

– Это собор Сен-Антуан, – сказал Джонатан, входя в их номер несколькими минутами позже.

Кэтлин с ужасом смотрела на него.

– Нет! – прошептала она.

– Да, – мрачно кивнул Джонатан, закрывая за собой дверь. – Под него подложили столько взрывчатки, что он разрушен до основания. Камня на камне не осталось, как они и задумали. Это «Черная Медина». В полицию поступил анонимный звонок буквально за несколько минут до взрыва.

Кэтлин не заметила, как ее пальцы судорожно сжали бархатную занавеску окна.

– Надеюсь, они кастрируют этого сукина сына, когда схватят его.

– Никогда не видела тебя в таком гневе! – Челси удивленно смотрела на нее.

  79