5 
— Мне кажется, за всю неделю у меня не было более неудачного дня. Черт возьми, Джудит, пора уже премьер–министру на что–то решиться и положить конец всевозможным догадкам и предположениям. Стране нужны выборы. Нам требуется мандат, и ей это известно. Лейбористы это тоже знают, так что мы в тупике. Хотя до какой–то степени я ее понимаю, если она решила не выставлять своей кандидатуры на второй срок. Думаю, когда придет время, мне тоже будет нелегко расстаться с политической деятельностью.
Медленно водя вилкой по стоявшей перед ней тарелке с салатом, Джудит спросила:
— Для тебя в политической деятельности заключается весь смысл жизни, не так ли, Стивен?
— Все те годы, пока Джейн болела, работа была для меня единственным спасением, она поглощала все мое время, мои мысли и энергию. Ты даже представить себе не можешь, со сколькими женщинами меня знакомили в течение тех трех лет, что прошли с ее смерти. С некоторыми из них я какое–то время встречался, однако очень скоро заметил, что все их лица и имена слились для меня в одно. Хочешь знать, как можно проверить, строит ли женщина в отношении тебя какие–то планы? Для этого достаточно один раз увидеть ее явное раздражение, когда ты неизбежно опаздываешь. И вот однажды, холодным ноябрьским днем, я встретил тебя у Фионы, и жизнь моя сразу же волшебным образом преобразилась. Теперь, когда я начинаю задыхаться под грузом нескончаемых проблем, тихий голос где–то внутри меня шепчет: «Ничего, скоро, всего через несколько часов, ты увидишь Джудит».
Он протянул через стол руку и коснулся ее пальцев:
— А сейчас позволь мне задать тебе один вопрос. Ты сделала замечательную карьеру, стала настоящим писателем. Как–то ты говорила мне, что иногда работаешь ночи напролет и нередко по нескольку дней не выходишь из дома, когда тебя поджимают сроки. Я всегда буду с уважением относиться к твоей работе, так же как и ты к моей, но иногда, причем довольно часто, тебе придется бывать со мной на различных приемах или сопровождать меня в моих поездках за границу. Это очень обременит твою жизнь, Джудит?
Она устремила невидящий взгляд в бокал. За десять лет, прошедших со дня смерти Кеннета, ей удалось на обломках старой построить для себя новую жизнь. Она работала в «Вашингтон пост», когда Кеннет, аккредитованный при Белом доме корреспондент Потомакской телевизионной компании, погиб в авиационной катастрофе. Денег, которые она получила по страховке, оказалось достаточно, чтобы оставить работу и заняться тем, что не давало ей покоя с того момента, когда она в первый раз прочла книгу Барбары Тачмэн[9]. С тех пор она решила стать настоящим писателем и создать серьезное произведение на историческую тему.
Тысячи часов кропотливых исследований, долгие ночи за пишущей машинкой, многочисленные перепечатки и редактирование — все оказалось не напрасным. Ее первая книга «Мир вверх дном» (об американской революции) завоевала Пулитцеровскую премию и стала бестселлером. Вторая, «Ночь в Версале» (о революции во Франции), опубликованная два года назад, также имела огромный успех и была удостоена Американской книжной премии. Критики наперебой восхваляли ее, называя «превосходным рассказчиком с эрудицией оксфордского профессора».
Она подняла глаза на Стивена. В неярком свете настенных бра, смягчавшем резкие черты его аристократического лица сине–серые глаза Стивена казались почти черными.
— Думаю, я, как и ты, люблю свою работу и ушла в нее с головой, чтобы не замечать того, что после смерти Кеннета у меня, по существу, не было личной жизни. Когда–то я играючи справлялась с работой и с обязанностями, которые налагает на себя брак с аккредитованным при Белом доме корреспондентом. Мне кажется, быть женщиной, как и писателем, одинаково чудесно.
Стивен улыбнулся и взял ее за руку:
— Ты видишь, мы думаем одинаково, не так ли?
Джудит отняла руку:
— Стивен, существует одно обстоятельство, о котором тебе следует серьезно подумать. В свои пятьдесят четыре года ты еще не слишком стар, чтобы жениться на женщине, которая могла бы родить тебе ребенка. Я всегда надеялась, что у меня будут дети, но этого так и не произошло. А в сорок шесть уже и не произойдет.
— Мой племянник — превосходный молодой человек, и ему всегда нравился замок Эдж Бартон. Я рад, что он достанется ему, как и мой титул, когда придет время. Мое честолюбие в этом возрасте не простирается так далеко, чтобы рассчитывать еще и на отцовство.
5 
