24 
– В чем тут у вас дело? – спросил мистер Свистл. – У меня на игровой площадке дерутся мальчишки? Не потерплю! Из-за чего вообще у вас эта драка?
Я не выдержал и заорал во весь голос:
– ОН СЧИТАЕТ СЕБЯ ЛУЧШЕ МЕНЯ! А ОН НЕ ЛУЧШЕ!
– А вот и лучше, – сказал Тоби Славни.
– Нет, не лучше, – парировал я.
– Лучше, – сказал Тоби Славни.
– Не лучше.
– Лучше.
– Нет.
– Ладно, ладно, – утихомирил нас обоих мистер Свистл. – Хватит уже, оба. Послушай, – обратился он ко мне, – Тоби Славни – одна из самых ярких звезд этой школы. В конце концов, на последнем Дне спорта у нас он завоевал четыре золотых медали. Быстрее него никто не бегает. Если он говорит, что в этом он лучше тебя, ты же не станешь с этим спорить, правда? Ну а ты, – повернулся он к Тоби, – мог бы держаться и поскромнее.
– Вы правы, – ответил Тоби Славни и протянул мне руку. – Мне следует просто смириться со своим превосходством и не смотреть свысока на тех, кто хуже меня.
– Я б тебя обогнал взапуски, – пожал плечами я, даже не подумав перед тем, как слова вылетели у меня изо рта.
Весь школьный двор затих, как только я это сказал, и молчал чуть ли не целый час. И лишь когда у мистера Свистла заурчало в животе, все как-то встряхнулись.
– Стыд и позор, – покачал он головой и посмотрел на меня с огромной жалостью. – Такие возмутительные вещи говорить.
– Но это же правда, – сказал я.
– Неправда, – возмутился Тоби Славни.
– А вот и правда, – ответил я.
– Довольно! – крикнул мистер Свистл. – Если ты считаешь себя бегуном получше самого блистательного спортсмена, выращенного этой школой со времен великого Дмитрия Капальди, есть лишь один способ это подтвердить. Устроим состязание!
И вся школа завопила от радости и тут же с необычайной скоростью разделилась на две шеренги. Мальчики встали по одну сторону, девочки – по другую и уставились друг на друга с обычной смесью страха и любопытства. А между ними в голове обеих шеренг стояли Тоби Славни и я, а уже между нами – мистер Свистл. Из школы выбежала миссис Бляхе с парой кедов.
– Это кеды Тоби, – произнесла она, запыхавшись. – Он не может бегать без своих счастливых кедов.
– А у тебя кеды с собой? – спросил у меня мистер Свистл, глядя на мои подбитые башмаки.
– Нет, сэр, – ответил я. – Но это неважно. Если нравится, пусть в них бежит. Я его все равно обгоню.
– И отлично. И надену, – сказал Тоби Славни, надевая свои кеды.
Мы присели в положении низкого старта.
– Внимание, мальчики, – сказал мистер Свистл. – Видите вон ту яблоню вдали? До нее отсюда полмили. Первый, кто принесет мне с нее яблоко, будет объявлен победителем. Готовы?
– Готовы, сэр, – крикнули мы, и я подумал, во что же это я такое впутался, я ж никогда в жизни не бегал ни с кем наперегонки, а тем паче – с Тоби Славян, который и впрямь бегал очень быстро.
– Внимание?
– Есть внимание, – ответили мы, и я нервно сглотнул, вглядываясь вперед, в дерево, и думая: что бы ни случилось, я постараюсь не упасть в грязь лицом и сильно не отстать.
– Марш!
Я рванул с места, не глядя ни вправо, ни влево, совершенно не представляя себе, насколько мог уйти вперед мой соперник, и, добежав до дерева, схватил яблоко, крутнулся на месте и ринулся обратно. Лишь сунув яблоко в протянутую руку мистера Свистла, я понял, как притихли две шеренги зрителей. Обернувшись, я увидел Тоби Славни – он остановился всего в нескольких метрах от нас и глядел на меня изумленно. Он едва успел отбежать от нашей стартовой позиции, а я уже сгонял туда и обратно.
– Боже праведный, – произнес мистер Свистл, качая головой. – Вот так неожиданность.
Глава десятая
Ной и старик
– Значит, вы победили? – спросил Ной. – Вы его обставили?
– Обставил, – улыбнулся старик. – И поверь мне, я был этим ошарашен точно так же, как и все прочие. Я даже вообразить не мог, что выиграю эту гонку, но выяснилось, что я – прирожденный спортсмен, быстрейший бегун, которого только знала деревня. И надо отдать должное Тоби Славни – он признал это и потом меня тоже поздравил.
– И вы, наверное, после этого стали друзьями не разлей вода? – спросил Ной.
– О нет, – покачал головой старик. – Нет, мы терпеть друг друга не могли. Третировать меня прекратили, это правда, но мы с ним больше никогда не разговаривали. Боюсь, история про него тут и заканчивается. А моя – только начинается. Мир готов был пасть к моим ногам.
24 
