очень нудно 
45 
Я в шоке смотрела на огромную, выжженную бластерами дыру у него на торсе. Почти сквозную. Тело Рода агонизировало. Но он был еще жив. Я всматривалась в стекленеющие светлые глаза и чувствовала, как на меня накатывает истерика. Слезы побежали по щекам…
— Лия, любимая, — едва слышно прошептал Род из последних сил, — я всегда знал, что ты погубишь меня…
Я упала на колени и обхватила его лицо ладонями. Я захлебывалась рыданиями, я выла и скулила, как потерянный ребенок. Я гладила его брови, скулы, такие знакомые, такие родные… „Я любила его?!“ — потрясенно спросила себя. Да — и любила, и ненавидела. За год он превратился для меня в целый мир, пусть и наполненный ужасом и страхом, но этот мир был моей жизнью так долго… Когда это случилось? Когда моя фальшивая, поддельная любовь стала настоящей? Как могла эта игра, этот обман так плотно залезть под кожу, стать моей второй натурой? Где заканчивалось мое притворство и начиналась настоящая я? Я не знаю. Меня трясло, выворачивало наизнанку, внутренности разрывало от нестерпимой боли и отчаяния.
Какие‑то люди столпились вокруг меня, уставились в оцепенении, окружили и смотрели, как я глажу мертвое тело и кричу: „Род! Род! Не умирай!“.
Потом я почувствовала слабый укол в шею и провалилась во тьму.
* * *
Не знаю, сколько времени провела в отключке. Я то выплывала из небытия, то опять погружалась в беспамятство. Чувствовала себя механизмом, у которого кончился заряд. Вся сила, энергия, желание жить, которые поддерживали меня на плаву последний год, заставляли бороться, планировать, побеждать, вдруг разом испарились.
Я так устала. Смертельно. Устала бороться, выживать. Я просто хотела, чтобы меня оставили в покое… Но постоянно кто‑то выдергивал из сна, знакомые голоса звали по имени, плакали, кричали: „Вернись! Вернись к нам…“.
Мне снился Род. Он стоял посреди нашей спальни, там, на спутнике, и говорил: „Лия, Лия… Зачем ты это сделала? Я так любил тебя, моя неоновая девочка. А ты предала меня“. Я плакала: „Род, я не могла иначе, пойми! Ты убийца, ты убивал людей. Кто‑то должен был прекратить этот ужас“. Потом Род превращался в Кира и произносил: „Ты предала и меня тоже, Лия. Ты обещала быть всегда со мной. Ты обещала любить меня“.
Потом я оказывалась в той первой комнате, куда приводили пленников, и толпа заплаканных девушек протягивали ко мне руки: „Почему ты нас не спасла, Лия? Почему ты спасла так мало людей? Почему ты медлила?“. Я пыталась найти оправдания: „Мне нужно было все разузнать, втереться в доверие, собрать информацию, разведать о модуле, проработать план…“. Я металась от одной девушки к другой, заглядывала в безликие, похожие на маски, лица, заламывала руки, просила прощения, пыталась оправдаться, но меня не слушали, только горестно и обвиняюще смотрели в глаза. Я билась в душном плотном тумане беспамятства, а воспоминания терзали душу острыми когтями…
Часть вторая. Прим
Открыла глаза и увидела белый потолок с вкраплениями зеркальных звездочек. "Как красиво", — отрешенно подумала я.
— Лия, ты очнулась! — раздался знакомый родной голос.
Бабушка стояла рядом с кроватью и слезы текли по морщинистым щекам.
— Ба, — я тоже расплакалась в ответ, — ты прилетела сюда, на Таласс?
— Мы на Прим, девочка, — ответила бабушка, — мы уже две недели на Прим. Ты в главном военном госпитале. Врачи ввели тебя в искусственную кому еще на звездолете, ты была очень плоха. Истощена эмоционально и физически, и долго не приходила в сознание после успокоительного…
Я еще раз осмотрелась. Палата была роскошная. Огромный голографический экран во всю стену, большие светлые окна, картины, живые цветы… Прелестная, изящная мебель… Если бы не датчики на моей коже и приборы рядом с кроватью, никогда бы не подумала, что я в больнице.
— А… — я открыла рот, но не знала, о чем спрашивать. Столько всего произошло.
— Все потом, милая. Ты очнулась — это самое главное. Ты теперь героиня… (Я скривилась: только не это!) Скоро поедем домой, твои папа и мама ждут в квартире. Они приезжали в больницу, просто ты долго не приходила в себя и…
— Я понимаю, — тронула бабушку за руку. — Мне так много нужно вам рассказать…
— Расскажешь. Все расскажешь дома.
Через неделю мне позволили выписаться из больницы. Но перед этим вызвали в кабинет главврача. Я хорошо себя чувствовала: слабость, конечно, оставалась, но физически я была в полном порядке.
45 
