очень нудно 
27 
– Хорошо. Как твои ребра?
– Что? – Он обернулся.
Она взглядом показала на повязку, охватывавшую его голую грудь. Он был одет только в старые полинявшие джинсы. При взгляде на них Джесс почувствовала слабость в коленках. Ткань плотно облегала тело, обрисовывая все выпуклости.
– Твои ребра. Вчера ночью ты сказал, что они болят.
– А, да. Сегодня уже получше. – Он отвернулся и открыл шкафчик, доставая чашки.
Итак, это был всего лишь предлог, чтобы покинуть ее. Он просто не хотел спать с ней. Преодолевая комок в горле, она спросила:
– Что ты хочешь на завтрак?
– Кофе.
– Мне нетрудно приготовить тебе что-нибудь. Скажи только, чего ты хочешь.
– Правда ничего. Только кофе.
– Садись. Я налью.
Он сел на табурет у бара. Через пару минут она присоединилась к нему. Они молча пили кофе. Один раз их глаза встретились, но только на мгновение.
Будет ли так и дальше? Будут ли они жить в одном доме, дышать одним воздухом, периодически заниматься любовью, но пребывать в тихом отчаянии?
– Какие у тебя планы на сегодня? – поинтересовалась она.
– Я договорился с Джейком встретиться в конторе утром. Он сказал, что я могу не приходить, ведь… ну, это день… после брачной ночи, но я заверил его, что это не имеет значения. Ведь так? – спросил он после короткой паузы.
– Конечно. – Джесс надеялась, что он не заметил ее разочарования. – Я тоже собиралась наведаться к себе в офис.
– Ну, тогда я, наверное, оденусь и отправлюсь. – Он поставил чашку и встал.
Пока Рейф одевался наверху, Джесс сидела, уставившись в остывающий кофе, и пыталась не разрыдаться от отчаяния и разочарования. Она надеялась, что они проведут этот день вместе, не обязательно в постели, как обычно поступают новобрачные, пытаясь получше узнать друг друга.
Она питала иллюзии, что он так увлечется ею, что не сможет оторваться от нее, что они пролежат в постели весь день, исследуя друг друга, обходясь без еды и питья, удовлетворяя другой голод, оказавшийся столь неприлично ненасытным…
Это были всего лишь иллюзии. Он уходит на работу. Для него это всего лишь еще один рабочий день. По его мнению, он свою часть сделки выполнил.
Когда он спустился, Джесс ждала его у лестницы. Она подала ему пальто и придержала, пока он вставлял руки в рукава.
– Когда ты будешь дома сегодня вечером?
– Часов в пять.
– Обед в шесть тебя устроит?
– Прекрасно.
Засунув руку за борт его пальто, она положила белый конверт во внутренний карман. Оставив руку на груди, приподнялась на цыпочки и быстро поцеловала его в губы.
– До встречи.
Он резко дернул головой.
– Да, до встречи. – Он рванул к двери на такой скорости, будто в доме был пожар.
Джесс присела на коврик у камина и стала рассеянно смотреть на языки пламени. Когда она добавила дров, огонь разгорелся ярче. Наблюдая за ним, Джесс пожелала, чтобы ей так же быстро и легко удалось разжечь любовь в своем муже. Сейчас это казалось безнадежной задачей, но, если такая возможность вообще существует, она полна решимости использовать ее. Она преодолела жестокость – по большей части ненамеренную – своих ровесников в детстве. С успехом завоевала уважение коллег и заработала целое состояние. На нее больше не смотрели как на нудную Зубрилку. Все эти ее цели, однако, меркли по сравнению с задачей завоевать любовь Рейфа. Деньги, которые она вложила, не имели значения. Она поставила на карту гораздо больше – свою гордость, женственность, свое будущее счастье. При такой высокой ставке она просто обязана выиграть.
Рейф несколько раз похлопал белым конвертом о ладонь, прежде чем вскрыть его. Чек был выписан лично на него. Она проявила достаточно такта, чтобы не направить деньги непосредственно в банк, пощадив таким образом его гордость. Надо отдать ей должное, передача денег произошла самым деликатным образом. Сумма на чеке была щедрой – большей, чем нужно. Остаток денег даст возможность несколько месяцев работать без сильного напряжения.
С некоторым раздражением он швырнул чек на стол и, подойдя к окну, невидяще уставился в него.
Он чувствовал себя нахлебником.
Он и был им.
Джесс не произнесла ни единого слова жалобы или осуждения, но он знал, что ночью сделал ей больно: психологически – наверняка, а возможно, и физически.
Он ушел, а она испытывает неудобство, если не боль, и это заставляло его чувствовать себя скотиной. Он едва не высказал озабоченность ее самочувствием, но не хотел никакого упоминания о брачной ночи. Ни в каком контексте. Потому что если бы они заговорили о ее физической боли, то могли бы затронуть и ее душевную рану, а с этим ему уже не справиться. Он мог пообещать никогда больше не причинять ей физических страданий. А душевных?
27 
