очень нудно 
80 
Миссис Смит появилась в противоположном конце веранды, за спиной капитана Конкассера, и тому поневоле пришлось переменить свою небрежную позу, чтобы посмотреть, кто там говорит. Дуло револьвера больше не глядело на меня, и я отошел подальше, чтобы меня не достал кулак. Миссис Смит была одета в длинную ночную рубашку, в стиле первых американских поселенцев, а в волосах у нее причудливо торчали металлические бигуди, что придавало ее фигуре кубистский вид. Она стояла непоколебимо в бледном свете зари и отчитывала их резкими фразами, взятыми из французского самоучителя.
Она говорила и о bruit horrible [ужасный шум (фр.)], разбудившем ее с мужем; она обвиняла их в lachete [низость (фр.)] за то, что они ударили безоружного человека; она требовала, чтобы они прежде всего предъявили ордер на право сюда войти — ордер и снова ордер; но тут самоучитель отказал: «Montrez-moi votre ордер»; «votre ордер, ou est-il?» [«Покажите мне ваш ордер», «ваш ордер, где он?» (фр.)] — повторяла она. Таинственное слово таило в себе большую угрозу, чем понятные им слова.
Капитан Конкассер открыл было рот.
— Мадам...
Но она обратила на него свирепый взор своих близоруких глаз.
— Ах, это вы, — сказала она, — ну да, вас-то я хорошо знаю. Вы — женоистязатель! — В самоучителе больше не было подходящих слов, и свой гнев она могла выразить только по-английски. Она двинулась на капитана, позабыв весь запас слов, приобретенный с таким трудом. — Как вы смеете являться сюда, размахивая револьвером? А ну-ка, давайте его мне, — и она протянула руку, словно перед ней стоял мальчишка с рогаткой.
Капитан Конкассер мог не понимать английского языка, но он прекрасно понял этот жест. Он сунул револьвер в кобуру, будто пряча любимую игрушку от разгневанной матери.
— Встань с кресла, черный подонок! Встань, когда со мной разговариваешь! — И тут же, словно это неожиданное эхо нашвиллского расизма обожгло ей язык, добавила, защищая всю прожитую ею жизнь: — Вы позорите цвет своей кожи!
— Кто эта женщина? — растерянно спросил капитан Конкассер.
— Жена кандидата в президенты. Вы уже с ней встречались.
Кажется, тут он припомнил сцену на похоронах Филипо. Весь его апломб пропал: подручные впились в него сквозь темные очки, тщетно ожидая приказа.
Миссис Смит вновь овладела запасом слов, почерпнутым из самоучителя. Как усердно она, должно быть, трудилась в то утро, когда мы с мистером Смитом осматривали Дювальевиль! Она произнесла со своим ужасающим акцентом:
— Обыскали. Не находили. Можете идти.
Если не считать нехватки существительных, это были вполне подходящие фразы из второго урока для начинающих. Капитан Конкассер колебался. Миссис Смит путалась в формах глаголов, но он отлично понял смысл ее слов: «Если вы не уходили, я зову мужа». Конкассер сдался. Он увел своих людей, и они двинулись вниз по аллее с еще большим шумом и гамом, чем пришли, прикрывая деланным смехом свое уязвленное самолюбие.
— Кто это был?
— Один из новых друзей Джонса, — сказал я.
— Я поговорю с мистером Джонсом при первом же удобном случае. С кем поведешься... У вас рот в крови. Давайте поднимемся наверх, и я промою его листерином. Мы с мистером Смитом всегда берем с собой бутылку листерина.
— Тебе больно? — спросила меня Марта.
— Сейчас уже не очень, — сказал я.
Не помню, когда еще мы чувствовали себя настолько отгороженными от всего и так умиротворенно. День медленно угасал за москитными занавесками на окнах спальни. Когда я оглядываюсь назад, мне кажется, что в тот день нам было даровано издали увидеть землю обетованную: мы достигли края пустыни, впереди нас ждали млеко и мед, и гонцы наши возвращались оттуда, сгибаясь под тяжестью виноградных гроздьев. Каким ложным богам предали мы душу свою? И могли ли мы поступить не так, как поступили?
Никогда раньше Марта не приходила в «Трианон» по своей воле. Никогда раньше мы не спали у меня в постели. Мы заснули всего на полчаса, но с тех пор я ни разу не спал так покойно. Я проснулся оттого, что она прикоснулась губами к моему израненному рту.
Я сказал:
— Получил от Джонса письмо с извинениями. Он заявил Конкассеру, что считает подобное обращение с его другом личным оскорблением себе. И пригрозил порвать всякие отношения.
— Какие отношения?
— Бог его знает. Он пригласил меня выпить с ним сегодня вечером. В десять. Я не пойду.
В наступивших сумерках мы едва различали друг друга. Стоило ей заговорить, и я думал: вот сейчас она скажет, что ей пора домой. Луис уехал в Южную Америку с докладом своему министерству иностранных дел, но Анхел был, как всегда, на посту. Я знал, что она пригласила его приятелей к чаю, но чаепитие длится недолго. Смиты ушли — они снова отправились с визитом к министру социального благоденствия. На этот раз он попросил их прийти одних, и миссис Смит захватила с собой французский самоучитель, на случай если понадобится переводить.
80 
