очень нудно 
91 
Пока она говорила, гостиная продолжала жить своей жизнью. Входили и выходили люди, официанты разносили кофе, посыльные передавали постояльцам гостиницы почту. Но Джин и мисс Плауден не замечали того, что творится вокруг. Они словно очутились одни на необитаемом острове: два человека, чья встреча могла стать для каждой из них трагичной и по житейским меркам не сулила ничего хорошего. Но, как оказалось, обе они были связаны друг с другом такими крепкими незримыми нитями, что их не смогли разорвать ни время, ни те обстоятельства, которые вынудили мать и дочь жить в разлуке.
Когда Джин окончила свою горькую исповедь, Пейшенс хотелось схватить ее и прижать к себе, укрыть от бед и испытаний, но порыв так и остался порывом. Она лишь устало откинулась на спинку кресла. А когда заговорила, то голос ее дрожал, а на глазах выступили слезы.
— Сейчас моя очередь исповедоваться перед тобой. Я постараюсь быть такой же откровенной и честной по отношению к самой себе. Потому что только предельно откровенный разговор поможет нам понять друг друга. И кто знает, быть может, ты не только поймешь меня, но и найдешь возможным когда-нибудь простить. Итак, вот моя история!
Я познакомилась с твоим отцом, когда мне было всего лишь восемнадцать лет. Я жила с родителями в Девоншире. Все мои родственники были уроженцами тех мест, хотя наши предки, гугеноты, когда-то давным-давно бежали из Франции в Англию, спасаясь от преследований. Вот почему Франция так много значила и значит для меня, особенно в последние десять лет. Воистину она стала моей второй родиной. Кстати, и по характеру я ощущаю себя больше француженкой, чем англичанкой. В молодости я была очень веселой и импульсивной девушкой, к тому же кокетливой и даже немного легкомысленной.
Как известно, противоположности сходятся. Вот так случилось и у нас с твоим отцом. Однажды осенью он приехал к нам в деревню погостить к своим родственникам и задержался у них на целых три недели. Его родственников я знала с детства, поскольку мои родители дружили с ними. Вскоре мы познакомились и даже стали встречаться. Твой отец был в те годы очень привлекательным молодым человеком. Высокий, красивый, всегда подчеркнуто строгий, он даже внушал мне некий благоговейный трепет и страх. Его холодная сдержанность и строгие пуританские взгляды на жизнь казались мне чем-то очень необычным, волновали и даже возбуждали меня. Я никогда не встречала мужчины, похожего на него. Словом, он мне понравился, а я понравилась ему. И уже спустя две недели после нашего знакомства мы объявили о своей помолвке. Родители просили, умоляли меня не торопить события и все хорошенько обдумать, но я со всей своенравностью молодости не прислушалась к их просьбам и настояла на своем. Мы не стали тянуть со свадьбой и почти сразу же после помолвки поженились и вместе уехали в Глендейл. Трудно описать словами, какая жизнь ожидала меня в доме мужа. И сейчас, с высоты прожитых лет, при всем моем опыте общения с людьми я отказываюсь понимать твоего отца. Наверное, он по-своему любил меня, но, будучи пуританином до мозга костей, считал свою любовь проявлением слабости и всячески выкорчевывал из своей души малейшие проявления нежности по отношению ко мне. Видно, свои желания он находил глубоко порочными, а потому ненавидел меня даже тогда, когда желал. А еще ему претили мои веселость и жизнерадостность, и он вознамерился сделать из меня такую же безупречно скучную особу, какой была его драгоценная тетушка. Жизнь в доме мужа превратилась для меня в невыносимую пытку, потому что я росла в атмосфере любви и ласки. Даже сегодня, спустя столько лет, я вспоминаю о своем замужестве с дрожью. Каждый день я плакала, потому что твой отец постоянно поучал и критиковал меня сама не знаю за что. Наверное, за то, что, вольно или невольно, я вызывала в нем желание и будила страсть. В его глазах я была порочной соблазнительницей, а поскольку он не мог устоять перед зовом плоти, то изводил и себя, и меня всевозможными наказаниями за проявленную слабость и приверженность к порочным наслаждениям. Нет нужды говорить, что уже через год он полностью сломал меня. Конечно, будь я старше или имей хоть какой-то житейский опыт, я бы в подобных обстоятельствах повела себя иначе. А так я лишь покорно терпела его издевательства, изредка позволяя себе взбунтоваться против такого обращения. Но мой бунт оборачивался лишь новыми карами, которые сыпались на мою голову как из рога изобилия. Родительский дом был далеко, своих денег, чтобы вернуться туда, у меня не было. Да и собственная гордость не позволила бы мне открыто признаться родителям, что, выйдя замуж за этого человека, я совершила страшную ошибку. Ведь я же выходила замуж по любви!
91 
