очень нудно 
105 
— Джеймс, — позвала она его.
Подняв голову, он посмотрел на нее. Его взъерошенные волосы торчали в разные стороны.
Соскользнув на несколько ступеней вниз, Кэролайн села рядом с ним. Его лицо теперь находилось прямо напротив ее лица.
— Я люблю тебя, — сказала она и поцеловала его, вложив в этот поцелуй всю свою страсть, все чувства, бурлившие в ее душе.
Кэролайн нашла своим рукам достойное занятие — она начала раздевать Джеймса. Вытащив его рубашку из брюк, Кэролайн подняла ее к самой его шее.
Джеймс помог ей снять рубашку через голову. Они пытались проделать все это, не прерывая поцелуя, и совершенно запутались в складках ткани, смеясь непринужденно и радостно, словно дети.
А потом смех стих. Они сидели, затаив дыхание, и смотрели друг другу в глаза. Это продолжалось не больше минуты, хотя и минута им сейчас могла показаться вечностью.
Джеймс поднял руку, и Кэролайн прижала ладонь к его ладони. Их пальцы переплелись. Кэролайн встала, увлекая его за собой. Преодолев последние ступеньки, они вошли в ее спальню.
В этой комнате все принадлежало ей. И белоснежное постельное белье, и простая мебель, красотой которой она всегда наслаждалась. И муслиновые шторы. Кэролайн любила смотреть, как они трепещут на ветру, когда открывается окно. За окном ее комнаты рос огромный вяз. При свете мягкого осеннего солнца его листья отливали золотом. Посмотрев на Джеймса, Кэролайн поняла, что ему понравилась ее комната.
Преодолев робость, Кэролайн положила руку ему на грудь. Она почувствовала теплую силу его мышц и то, как под ее ладонью отчаянно бьется его сердце. Он погладил ее щеку, провел рукой по подбородку, медленно наклонил голову и поцеловал ее.
В подвале их поцелуи были страстными, полными невысказанного желания. На лестнице они были игривыми и жадными. Здесь, в ее спальне, в этом уединенном убежище, их лобзания стали более спокойными и нежными. Однако Кэролайн все еще одолевали сомнения.
Ей очень хотелось поверить Джеймсу. Поверить в то, что он не предаст ее любовь и будет относиться к ней как к священному дару. Собственно говоря, любовь — это и есть бесценный дар, который нужно беречь и ценить.
— Джеймс?
— Ум-мм? — пробормотал он в ответ, продолжая целовать ее.
— Мы не будем сожалеть о том, что сделали?
Подняв голову, он посмотрел ей в глаза. Его лицо было совершенно серьезным.
— Кэролайн, я никогда не пожалею об этом, — сказал он. — Но если ты хочешь остановиться…
— Нет, — уверенно произнесла она, покачав головой.
Джеймс улыбнулся, широко и радостно. Его безупречно белые зубы сверкали так ярко, словно лучи солнца, пробившиеся сквозь толщу густых облаков.
— Ух-х! — радостно воскликнул он и, схватив ее на руки, бросил на кровать.
Кэролайн засмеялась. От возбуждения у нее кружилась голова, а щеки покрылись ярким румянцем. Он тоже смеялся. Раньше она и предположить не могла, что можно смеяться, занимаясь любовью. Теперь же ей казалось, что по-другому и быть не может.
Не теряя больше ни минуты, они принялись раздевать друг друга. Время для отдыха прошло. Они вдруг поняли, что занимаются очень серьезным и важным делом. Нетерпение, напряжение, спешка, страстное желание — все смешалось воедино. Кэролайн сняла с Джеймса ботинки, а он в это время пытался расшнуровать ее корсет.
— Не понимаю, зачем ты это на себя надеваешь, — проворчал он.
— А зачем ты носишь нижнее белье? — ответила Кэролайн, усмехнувшись.
Однако, расстегнув пуговицы на его до неприличия узких брюках, она увидела, что на нем не было нижнего белья.
Заметив ее удивление, Джеймс расхохотался и снял брюки. Когда Кэролайн увидела его мускулистое тело, ей было уже не до смеха. Она никогда не видела Трамбалла полностью обнаженным. Он всегда приходил к ней либо в темноте, либо в длинной ночной рубашке. Если бы она предложила ему заняться любовью посреди бела дня, он бы посчитал это вопиющим безобразием, извращением и нарушением естественного порядка вещей. И вот Джеймс Феррингтон при свете дня лежит обнаженным на ее кровати. Какой же он красивый, сильный, мужественный…
— В этой комнате мы с тобой одни или здесь есть еще кто-то?
Удивившись его вопросу, Кэролайн оглядела свою спальню. Нет, кроме них сюда никто не входил.
— Ты сейчас думаешь о своем муже? — осторожно спросил Джеймс.
От удивления она лишилась дара речи. «Господи, да он может читать мои мысли», — подумала Кэролайн.
105 
