очень нудно 
49 
— Некий мистер Фейгенбаум. Бывший мясник, без ума от оперы и вообще от театра, обожает готовить. Между прочим, ему восемьдесят три года, и у него четверо взрослых детей.
— Великолепно! — хмыкнула Андреа. — Беру не глядя. Теперь мне ясно, что ты не принимаешь мои слова всерьез.
— Ну что ты! Конечно, я подумаю над твоими словами… Во всяком случае, я страшно благодарна тебе за заботу.
— Как же, подумаешь! — фыркнула Андреа. — Ну да я об этом позабочусь!
— Вот уж в этом я ни капельки не сомневаюсь, — с чисто галльской иронией вскинув бровь, пробормотала Офелия. И тут же раздался пронзительный вопль — малыш Уильям сообщал, что проснулся.
Пока они болтали на веранде, чуть дальше на пляже Мэтт делал набросок за наброском. Позировала ему Пип. Он даже принес фотоаппарат и отщелкал несколько пленок. Мысль о том, что он напишет ее портрет, буквально сводила Мэтта с ума — он дал слово Пип, что портрет непременно будет готов ко дню рождения Офелии, а может быть, даже раньше.
— Я буду скучать без вас, когда мы уедем в город, — грустно прошептала Пип, после того как Мэтт перестал ее снимать. Ей нравилось приходить сюда, часами сидеть возле него на песке, пока он рисует, болтать или даже просто молчать. Мэтт стал ее лучшим другом.
— Я тоже буду скучать по тебе, — искренне ответил он. — Я буду приезжать в город повидать вас с мамой. Но тебе будет не до меня, ведь начнутся занятия в школе, у тебя появится много друзей.
Жизнь Пип будет гораздо полнее, чем его, и Мэтт хорошо это понимал. Его самого удивляло и ставило в тупик, как сильно он успел привязаться к этой крошке.
— Это не одно и то же, — фыркнула Пип.
Их дружба с Мэттом занимала совершенно особое место в ее сердце, ведь он стал не только ее другом и поверенным ее маленьких тайн — во многом он заменил ей отца. Вернее, того отца, которым так никогда и не стал Тед. Подсознательно Пип чувствовала, что Мэтт относится к ней даже лучше, чем ее покойный отец. В сущности, отец никогда не проявлял доброты к ней, не говоря уже о том, что никогда не проводил с ней столько времени, сколько Мэтт. Впрочем, и с Офелией тоже. Отец словно отгородил себя от них невидимой стеной. Он постоянно выходил из себя, злился и кричал на Чеда с Офелией, а иногда и на нее, Пип. На нее, правда, реже, потому что Пип всегда была начеку. Откровенно говоря, отец всегда немного пугал ее. Раньше, еще совсем маленьким ребенком, она помнила его внимательным и добрым, но в последние годы все изменилось.
— Я буду очень скучать, — повторила она, глотая слезы. При мысли о том, что скоро она уедет, все внутри у нее переворачивалось. То же самое испытывал и Мэтт.
— Даю тебе слово, что буду приезжать всякий раз, как ты захочешь меня видеть. Будем ходить с тобой в кино или куда ты скажешь — если мама будет не против.
— Вы ей тоже понравились, — с подкупающей откровенностью объявила Пип, не чувствуя ни малейшего стеснения. В конце концов, Офелия же сама сказала, что считает Мэтта очень приятным.
Мэтт едва не попросил ее рассказать, каким был ее отец. Несмотря на все, что говорила Офелия о покойном муже, он никак не мог представить его себе. Всякий раз, как Мэтт думал о нем, перед его мысленным взором почему-то вставал образ домашнего тирана, бесчувственного эгоиста, человека, может, и гениального, но вряд ли способного понимать и ценить жену, как она того заслуживала. Судя по всему, Офелия до сих пор беззаветно любила его — по ее рассказам, он был чуть ли не святой. Но Мэтт так и не смог составить четкого представления о нем. К примеру, он до сих пор не знал, ладил ли Тед с сыном. И почему-то его преследовало неясное чувство, что он почти не уделял внимания Пип — это постоянно проскальзывало в ее рассказах об их прежней жизни. Впрочем, похоже, и жене тоже. Картина, которую он пытался представить себе, казалась размытой. Конечно, теперь, когда человека больше нет, вспоминается только хорошее, и это нормально. И Мэтт отказался от своей мысли — ему очень не хотелось лишний раз расстраивать Пип.
— Когда начинаются занятия в школе? — помолчав, спросил он.
— Через две недели. На следующий день после того, как мы вернемся в город.
— У тебя не будет ни одной минуты свободной, — успокоил ее Мэтт. Но личико Пип оставалось печальным.
— Можно, я иногда буду вам звонить? — робко спросила она. Мэтт широко улыбнулся:
— Конечно!
Эта девочка стала для него подарком судьбы. Она заполнила собой ту мертвящую пустоту, что образовалась в его душе после разлуки с детьми. Примерно то же самое Мэтт сделал для нее. В какой-то степени он стал для нее отцом, которого у нее никогда не было и о котором она втайне мечтала. Тед был совсем другим…
49 
