49 
— Что произошло позднее?
— Я пил блауэр цвайгельт.
— Много выпили?
— Этого я вам сказать не могу.
— Один бокал или около литра?
— Около литра.
— Много.
— Я нервничал.
— После такого количества алкоголя вам могла прийти в голову любая глупость.
— Самые большие глупости приходят в голову трезвым, полагаю.
— Вы хотели, чтобы это придало вам смелости?
— Очевидно.
— Для чего?
— Чтобы совершить убийство.
Тут по залу снова пробежал шепот.
— Ну, а потом что произошло?
— Я положил пистолет на стол.
— Зачем?
— Чтобы привести его в нужное положение.
— Что вы имеете в виду?
— Повернуть дулом к входной двери.
— Вы не пытались повернуть его дулом к себе?
— Нет.
— Может кто-нибудь подтвердить ваши слова?
— Нет. Этого никто не видел.
— Чего именно никто не видел, того, как вы поворачивали пистолет дулом к себе?
— Я повернул его дулом к входной двери.
Последнюю фразу я прокричал и тут же извинился.
— Дальше.
— Я положил палец на курок и приготовился ждать.
— Чего?
— Пока кто-нибудь войдет.
— Кто именно?
— Моя жертва.
— Кто должен был стать вашей жертвой?
— Кто-нибудь.
— А если бы вошел ребенок?
— Дети не посещают подобных заведений.
— А если беременная женщина?
— К Бобу ходят только мужчины, именно поэтому я и выбрал его бар, чтобы совершить убийство.
— Вы часто повторяете слово «убийство» без необходимости. Зачем?
— Просто называю вещи своими именами.
— Мне кажется, будто вы произносите это слово с гордостью.
— Я не горжусь тем, что совершил убийство.
— Самоубийство у вас не получилось, но кое-что вы смогли, так?
Я потер глаза кулаками.
— В самый последний момент вы инстинктивно отвернули дуло от себя, но выстрел все-таки прозвучал, и пуля попала в только что вошедшего мужчину?
— Нет! — закричал я.
— А что, если баллистическая экспертиза допускает вращательное движение оружия на момент выстрела?
— Значит, она ошибается!
— Пожалуйста, не кричите.
— Извините.
В зале поднялся шум, и я зажал уши руками.
Судья объявила перерыв на десять минут.
Я остался на скамье подсудимых. Охранники поддерживали меня с двух сторон. Адвокат положил мне на плечо руку. Я чуть заметно вздрогнул, потому что не хотел обидеть его. Тогда он убрал руку, ведь он был хороший человек.
И тут я уставился на мою обувь. Она была из моей прошлой жизни. Для моей прошлой жизни. Выходные ботинки. Черная, матово блестящая кожа, широкий мысок. Около четырех лет назад я купил их в магазине. Мерил. Смешно! Стоял солнечный день. Понедельник, я уже закончил работу. Через пару недель после ухода Делии. Они мне сразу понравились. «Я беру их», — сказал я продавщице. Наверное, даже рассмеялся. Мне было весело. «Без коробки, пожалуйста», — попросил я. «Возьмете что-нибудь из средств для ухода за обувью?» — предложила она. «Нет, спасибо», — ответил я. Так я купил ботинки. Смешно!
— Продолжим, господин Хайгерер?
— Да, госпожа судья.
— Итак, вы нацелились на входную дверь?
— Совершенно верно.
— И что вы увидели там?
— Как открылась дверь.
— И?
— И кто-то вошел.
— Кто-то?
— Да, кто-то.
— И?
— Я начал считать: «один-два-три-четыре-пять».
— Зачем?
— Потому что я знал, что через пять секунд вошедший будет находиться на линии визирования. Я наблюдал это уже сотни раз.
— И?
— На счете «пять» я спустил курок.
— Не глядя?
— Я поднял голову, после того как выстрелил.
— Почему?
— Не выдержал.
— А ранее?
— Видел его лишь мельком.
— Что же вы видели?
— Темные мужские ботинки, голубые джинсы и красную куртку.
— А лицо?
— Не видел. На лицо падала тень.
— Тень?
— Да, тень.
Аннелизе Штелльмайер замолчала, потом что-то пробормотала, закрыв глаза.
— И что потом?
— Что именно вас интересует, госпожа судья?
— Как вы себя чувствовали?
— Плохо.
— Почему?
— Потому что я убил человека.
— Вместо того, чтобы убить себя?
— Пожалуйста, не надо, госпожа судья.
— И что вы делали? Вы сразу признались?
— Я хотел.
— И что?
49 
