6 
— Четыре жены, — причитала Кэт. — Интересно, госпожа, кто будет пятой?
Я отвечала: поживем — увидим.
— Думаю, нам не придется долго ждать. Король уже положил глаз на одну вашу родственницу — Катарину Ховард. Она молода и хороша собой…
— Ты слишком много болтаешь.
— А, значит, сегодня моя госпожа сурова? Ну так я придержу мои новости при себе.
Интересно, кто бы ей это позволил? Я тут же узнала все о том, как отец, влюбившись без памяти, ухаживает за Катариной Ховард. Она была чудесной девушкой и хорошо относилась ко мне — не только потому, что я дочь короля, но и потому, что моя мать была ее кузиной. Я надеялась, что Катарина сделает все от нее зависящее, чтобы расположить ко мне моего отца. И я не ошиблась, Катарина умолила короля позволить мне прибыть ко двору, а поскольку он ни в чем не мог ей отказать, я стала радостно собираться в дорогу.
К тому времени мне исполнилось семь лет. Хотя я очень много читала и мои учителя сходились во мнении, что я исключительно способна для своего возраста, все же я была слишком мала и совсем не знала жизни. Но, увидев кузину моей матери — такую юную, красивую, оживленную и откровенно радовавшуюся тому, что ее окружало, — я вдруг поняла: все будет хорошо. Мой отец не замечал никого и ничего, кроме Катарины. Говорили, что лишь однажды он испытывал столь же непреодолимую страсть — к моей матери Анне Болейн в те дни, когда любовь их была в полном расцвете.
Когда я встречалась с отцом, часто вспоминала тот взгляд, которым он смотрел из окна на нас с матерью, и воспоминания эти приводили меня в трепет. Однако он выглядел таким счастливым рядом с этой юной девушкой, что я стала понемногу успокаиваться. Ведь она тоже принадлежала к семье Ховард… как и Анна Болейн. Говорили, что хотя Катарине и недоставало ума, твердости и утонченности ее кузины, зато она отличалась мягким сердцем и веселым нравом.
— Как забавно, — сказал она мне, — что я — твоя мачеха. Надеюсь, мы станем добрыми друзьями.
Вот как разговаривала королева с девочкой, которую вызволила из безвестности.
Теперь король мне улыбался — и все потому, что ко мне благоволила королева. Она поражалась моим успехам в учебе и похвалам учителей; широко раскрыв свои прекрасные глаза, заявляла, что даже подумать о подобной учености — и то выше ее сил. Король говорил в ответ, что благодарен судьбе за это: по его мнению, королева являла собой совершенство — все равно что роза без шипов.
Катарина настояла, чтобы я присутствовала на первом же публичном обеде, данном королем. И я сидела прямо напротив нее, не в состоянии оторвать глаз от ее чудесного смеющегося личика. Я видела, как король бережно держал ее за руку, и слышала, как он шептал нежные слова. Каким мягким и любящим стал его голос!
Кэт сказала:
— Теперь все будет иначе. Теперь мы займем подобающее нам место. Теперь нас признают наконец королевской дочерью, хотя мы и не переставали ею быть. Наша новая королева полюбила вас, миледи, всей душой. Если она попросит короля, чтобы он приблизил вас к себе, его величество ни за что не откажет, ведь он ни в чем не перечит возлюбленной супруге.
Если бы только все оставалось так — судьба каждого из нас сложилась бы иначе. Король становился бы все счастливее и, без сомнения, любил бы свою королеву, над которой, по справедливому замечанию моей Кэт, не висел тяжкий груз ответственности произвести на свет наследника трона, как, предположим, над моей матерью.
— Более того, — мудро говорила Кэт. — Король уже далеко не мальчик. Эти слова могут стоить мне жизни, но скажу вам по секрету: жизнь неумолимо идет вперед, и даже короли не могут это изменить. У его величества чудесная жена. Будем надеяться, что он уже никогда не захочет заменить ее другой.
Но вскоре поползли сплетни. Кэт докладывала мне о них.
— Всякие нечестивцы и бессовестные заговорщики плетут интриги вокруг королевы, — сообщила она.
Я ничего не поняла, и Кэт мне объяснила. Когда королева была еще очень молода, ее красота, излучающая любовь и нежность, привлекала многих мужчин — они липли к ней словно мухи на мед. Королева была так добра и мягка, что не находила в себе силы отталкивать их. И однажды сказала «да», когда должна была сказать «нет»; и вот теперь злые люди начали копаться в ее прошлом с целью затеять скандал.
— Им все кажется, что Ховарды становятся слишком могущественными, — вздыхала Кэт. — Господи Боже мой! Совсем недавно то же самое говорили о Сеймурах. Самая опасное на свете — выйти замуж за короля. Лучше уж остаться одинокой. Может быть, наша маленькая королева прожила бы куда более счастливую жизнь, стань она женой Тома Калпеппера, — который, говорят, обожал ее (да и она не была к нему равнодушна), — а не королевой Англии.
6 
