99 
— Мне кажется, — сказал мой мудрый советник, — что графиня хочет женить своего сына на шотландской королеве.
— Но это невозможно!
— Почему? Королева — молодая, а стране наследник нужен. — Тут он бросил на меня многозначительный взгляд.
Поскольку я ничего не сказала, Сесил продолжил:
— Почему бы ей не выйти замуж за Генри Стюарта Данли? В его жилах течет королевская кровь, бабка была дочерью короля. Конечно, молодой человек не слишком честолюбив, зато его родители с лихвой возмещают этот недостаток. Графине Леннокс ужасно хочется раздобыть для сына корону — все равно какую. Не забывайте, что она в свое время поглядывала на вашу. Раз уж у них ничего не получилось с английской короной, они решили заполучить шотландскую.
— Данли — король Шотландский? Я никогда на это не соглашусь.
— Когда он окажется в Шотландии, ваше согласие будет ни к чему. Да и вообще, ваше величество, тут есть о чем подумать. Как вы оцениваете лорда Данли?
— Никак. Легкомысленный, испорченный, недалекий мальчишка.
— Я того же мнения. Не кажется ли вам, что будет лучше, если шотландская королева выйдет не за решительного мужчину, а за испорченного мальчишку?
Я внимательно взглянула на Сесила и в который раз возблагодарила Господа за то, что он послал мне такого советника.
— Понимаю, — протянула я.
— Давайте подождем и посмотрим, что из этого получится. Публично, разумеется, мы будем противиться этому браку, но между собой… Давайте считать, что для Англии подобный исход не так уж плох.
* * *
Двор пребывал в Хэмптон-корте. Был октябрь, погода стояла холодная и ненастная, уже несколько дней меня лихорадило. Одной из главных радостей моей жизни были горячие ванны, которые я принимала весьма часто. Многие из придворных дам считали, что погружаться в воду слишком часто опасно для здоровья, но мне нравилось подолгу лежать в горячей воде, а после ванн я чувствовала себя очищенной и освеженной. Должна сказать, что после моего воцарения английские придворные стали значительно чище — я не любила, когда от людей дурно пахло. Довольно скоро дворяне научились часто мыться и менять нижнее белье, чтобы не вызывать моего неудовольствия. В стране заметно возросло производство мыла. Когда я отправлялась в очередную поездку, моя любимая ванна следовала в обозе. Всякий раз, когда мне хотелось расслабиться, ванну немедленно наполняли водой.
Однако на сей раз Кэт решительно воспротивилась, чтобы я в своем ослабленном недугом состоянии принимала ванну. Я прикрикнула на нее, поступила по-своему, и зря: уже на следующий день жар усилился, и мне пришлось лечь в постель.
Мой двоюродный брат, сын Мэри Болейн, лорд Хансдон, узнав о моем нездоровье, попросил срочной аудиенции. До моего воцарения его звали просто Генри Кэри, я же произвела его сначала в рыцари, а потом наградила титулом барона Хансдона. Я всегда поддерживала и продвигала своих родственников по линии семейства Болейн, а таким кузеном, как лорд Хансдон, вполне можно было гордиться. Он блестяще выступал на всех рыцарских турнирах, совсем недавно они вдвоем с Робертом на ристалище в Гринвиче одолели всех претендентов.
Вот почему я позволила, чтобы лорда Хансдона пропустили ко мне в спальню.
Он опустился на колени возле моего ложа и прерывающимся от волнения голосом попросил позволения привести лекаря, большого мастера своего дела, который недавно вылечил его, Хансдона, от тяжелого недуга. Я разрешила, и ко мне явился некий доктор Буркот. Он взглянул на меня, дотронулся до пылающего лба и безапелляционно заявил:
— У вашего величества оспа.
Оспа! Ужасная болезнь, почти всегда заканчивающаяся могилой! Те же, кому удается выжить, на всю жизнь остаются обезображенными. Я представила, как моя белоснежная кожа покрывается ужасными язвами, и меня затрясло.
— Нет у меня никакой оспы! Это не оспа! Уведите отсюда этого шарлатана! Он ничего не понимает в медицине!
Доктор Буркот молча поклонился и вышел, а я откинулась на подушку, клокоча от ярости.
Каждое утро я просыпалась в страхе и первым делом осматривала свое тело — не появились ли зловещие язвы. Язв не было, но лучше не становилось, жар все усиливался. Многие поговаривали, что королева при смерти, и Тайный Совет созвал специальное совещание, дабы определить порядок наследования. Некоторые считали, что наследницей должна быть Катарина Грей, другие настаивали на Генри Хастингсе, графе Хантингдоне. Он по материнской линии происходил из Плантагенетов; его предок, герцог Кларенс, приходился родным братом Эдуарду IV. Генри Хастингс был убежденным протестантом, и поэтому многие из членов Совета отдавали ему предпочтение. Все боялись, что Испания попытается посадить на английский трон Марию Стюарт.
99 
