очень нудно 
28 
— Обещаю, вы получите хорошее вознаграждение.
Она, наконец, отпустила шкуру.
— Вы не понимаете! Я не могу вернуться. Мне просто некуда возвращаться. Некуда!
На глазах ее выступили слезы, и он был повержен.
Айден не мог смотреть, как женщина плачет. Его это буквально раздирало на части. Он никогда не знал, что делать в подобных случаях.
— Ну же, Энн, не расстраивайтесь вы так…
— Не буду! — пообещала она. По щеке скатилась одинокая слеза. Она яростно ее смахнула. — Я не буду плакать. Не буду. — Но следом за ней скатились еще три, будто уличая ее во лжи.
Она отвернулась от него и уставилась в стенку.
Айден должен был тут же выйти за дверь. Он должен был оставить это без внимания. Но не стал. Просто не смог. Вместо этого он присел к ней на кровать и протянул ей краешек простыни.
— Вот, возьмите.
Она помотала головой, отказываясь от его помощи.
— Энн… Все не так плохо. В Англии вы найдете того единственного, кто сделает вас счастливой. А ваши родители вполне будут удовлетворены выплаченной вам неустойкой…
— Мои родители погибли. — Слова ее повисли в воздухе. Она взглянула на него через плечо, глаза ее уже успели высохнуть. — Я сирота. Раньше я жила у дяди и тети. Они не пустят меня обратно к себе.
Айден чувствовал себя ужасно, и, наверное, это как-то отразилось на его лице, потому что она сказала:
— Только не надо меня жалеть. Я и так добрую часть жизни пробыла «бедной маленькой Энн». Жалость от вас мне нужна меньше всего.
Она перевернулась на другой бок, лицом к нему.
— Айден, из меня получится хорошая жена. Может, я и не в вашем вкусе, но вы тоже не тот, о ком я мечтала.
— Чем же я плох? — спросил он, задетый ее словами.
— Ничем… за исключением разве того, что у вас специфический характер. Никогда еще я не встречала настолько необычного человека. — Она сделала паузу. — А чем я вам не угодила?
— Ничем… за исключением того, что жена мне не нужна. Особенно такая, которая врывается в мою жизнь и ставит мой мир с ног на голову.
— Я не хотела, — призналась она. — Будь я красавицей или имей моя семья хорошие связи, меня бы здесь не было. Я и так целых два сезона выходила в свет. Но мной так никто и не заинтересовался. Ни приданого, ни связей. Да, у меня неплохой характер, хорошее воспитание, но большинство мужчин может найти и получше. Если бы я не вышла за вас, дядя пристроил бы меня компаньонкой. Я бы не смогла жить, подчиняясь прихотям какой-то старой девы. Уж лучше быть заживо похороненной.
— Энн… — Он не знал, что сказать. А говорить банальности у него язык не поворачивался.
Она подняла на него глаза.
— Я хочу мужа, детей и собственный дом. Сегодня, когда вы сказали, что мы едем домой, я испытала такую тоску, что даже страшно стало. А потом мы приехали в Кельвин, и я поняла, что не видела места красивее.
— В большом зале вы выразились несколько иначе.
Его меткое замечание неожиданно вызвало у нее смех.
— Да уж, там настоящий ужас.
— Точно, — согласился он и тоже не смог сдержать улыбку.
Но тут ее улыбка померкла.
— Не прогоняйте меня. Даже с вашими деньгами мои родственники сочтут меня неудачницей. Я буду делать все, что пожелаете. Я даже готова спать в постели со вшами. Мне некуда возвращаться. Вы даже не представляете, каково это.
Айден посмотрел в ее полные мольбы глаза и хотел сказать, что уж он-то как раз знает. Живя в Англии, он постоянно чувствовал себя там чужим. Только приехав в Кельвин, он понял: вот оно, то место, которое он искал всю жизнь.
Он встал с кровати. Она поднялась вместе с ним.
— Так вы все-таки отошлете меня назад?
— Не знаю, — честно ответил он.
Дикон был прав: он не мог контрабандой ввозить датский порох для повстанцев, пока в замке находился человек из Англии.
Но отправить ее назад к Альпине он уже тоже не мог. Он махнул рукой на дверь.
— Поспите лучше в моей кровати. Я не хочу, чтобы наутро вы чесались, словно одна из моих гончих.
— То есть я могу остаться? — с надеждой спросила она.
Он не готов был ей этого обещать.
Она порывисто вскочила и поцеловала его в щеку. Наверное, это был самый невинный поцелуй из тех, что ему приходилось получать от женщины за последние десять лет и в ближайшие десять лет тоже. Но ее глаза снова сияли, и они оба испытали некоторую неловкость.
— Только не плачьте, — предупредил он ее. — Не выношу плачущих женщин.
28 
