очень нудно 
26 
Как могла она допустить, чтобы чувства настолько вышли из-под контроля? Что делает с ней ее глупое сердце? Куда смотрит разум? Влюбиться в будущего мужа своей сестры — в ее жизни не было ничего более безумного. С ее стороны это не только глупо, но и бессовестно по отношению к Кэтрин! И к тому же это означает, что теперь она не может выйти замуж за Ронни. Даже если случится чудо, и она больше никогда не увидит Жана, то все равно всегда будет вспоминать его. Вспоминать и сравнивать.
Вспоминать то, о чем предпочла бы забыть, то, чего предпочла бы никогда не знать. Вспоминать охватывавший ее внутренний трепет и это непреодолимое влечение. Эту жажду близости, желание быть рядом с ним всегда… всегда… Она никогда не испытывала ничего подобного к Ронни. Ни дрожи, ни трепета, ни ощущения необыкновенной полноты жизни.
Дрожа словно в лихорадке, Лора поспешно стянула с себя одежду, все время бросая встревоженные взгляды на незапертую дверь.
Она приняла душ за рекордно короткое время — три минуты. Конечно, вряд ли он осмелится войти сюда, думала она, да и дымчатое стекло душевой кабины обеспечивало некоторую защиту, но интимность любого рода — даже эта небрежная, почти естественная интимность, которую он создал, когда пришел будить ее, — была невыносима для бедного истерзанного сердца.
Когда она стояла, завернувшись в большое махровое полотенце, и поспешно стягивала с головы резиновую шапочку, дверь открылась и вошел Жан — так, будто имел на это полное право. Не глядя на нее, он положил на стул выбранную им одежду и вышел, небрежно бросив через плечо:
— Пять минут, хорошо?
Лора взглянула на принесенные Жаном белье и одежду и вспыхнула. Рядом с легким облачком черного шифона лежали кружевные трусики и тонкие прозрачные колготки. Она закрыла глаза и застонала в отчаянии. Ну что на нее нашло? Почему перед поездкой во Францию она в каком-то безумном порыве ринулась в дорогие магазины? Что заставило ее купить ярко-красный брючный костюм, который она все равно никогда не осмелится надеть, и это черное шифоновое платье с серебристой вышивкой по подолу и неприлично глубоким вырезом? И, разумеется, среди практичных юбок и строгих английских блузок в бежевой гамме Жан отыскал в ее вещах именно это платье, предпочтя его всему остальному.
Конечно, можно вернуться в спальню и достать из чемодана юбку с блузкой. Но если он до сих пор там, то сразу же обвинит ее в том, что она просто боится надеть черное платье, и поднимет на смех. А она будет стесняться своей наготы и бороться с безрассудным желанием, чтобы он снял с нее полотенце, разделся сам и привлек ее к себе…
Лора безжалостно прогнала прочь безумные мысли и поспешно оделась, стараясь не смотреть на себя в зеркало. Потом расчесала щеткой волосы и попыталась уложить их в привычный пучок, но пальцы не слушались ее, шпильки падали на пол, и в конце концов она просто заплела косу.
Выйдя из ванной, Лора надела новые туфли на высоких каблуках, купленные перед самой поездкой. Разумеется, Жан выбрал именно их.
Она старалась не смотреть в его сторону. Пугающе откровенное чувство, переполнявшее ее, было слишком новым и непривычным, чтобы она смогла его скрыть. А если она хотя бы раз заглянет ему в глаза, он сразу все поймет.
И что тогда? Примет ли он проснувшуюся в ней страсть как должное, принадлежащее ему по праву, потому что именно он вызвал ее к жизни? Или рассмеется, сравнивая ее заурядную внешность с тем, что уже принадлежит ему, — с яркой красотой Кэтрин? Кто станет пить воду, если рядом стоит искрящееся шампанское?
Бессознательно стараясь оттянуть момент, когда их взгляды неизбежно встретятся, Лора ходила по комнате, делая вид, что ищет сумочку. Собственно, сумочка ей была не нужна, но казалось, что если она сейчас остановится и посмотрит в глаза Жану Дюпону, то сама, первая, бросится ему на шею.
Наблюдая, как девушка грациозно движется по комнате, Жан почувствовал, что в его теле все сильнее разгорается огонь запретного желания. Он вспомнил, как впервые увидел Лору на приеме по случаю помолвки. Тогда ему стало отчаянно, до боли жаль ее. Маленькая мышка, совершенно потерявшаяся в тени своей неотразимой красавицы-сестры. И казалось, она вполне довольна своим положением. Как понял Жан из того, что рассказывала ему о своей семье Кэтрин, ее сестру так воспитывали с детства — к ней относились пренебрежительно, от нее ничего не ждали. А теперь собираются выдать замуж за этого чванливого болвана, который вылепит из нее то, что ему нужно, и не даст ей ни времени, ни возможности понять, чего же она на самом деле хочет от жизни.
26 
