16 
– Тебе нужно подвести глаза и выкрасить ногти, и ты станешь настоящей красавицей, – улыбнулась она. – Тебе идут украшения, хотя много их не нужно надевать. Твоя естественная красота делает тебя привлекательнее, чем целая гора ожерелий и браслетов.
Злата хотела спросить, зачем же ей становиться привлекательнее, но вовремя прикусила язык. Вопрос глупый: ведь ей ясно дали понять, что тут имеется господин, который любит красивых девушек, и еще какие-то члены его семьи или друзья, которые, надо полагать, тоже не прочь прогуляться в гарем. Проснувшийся не ко времени цинизм подсказал, что, если как следует сопротивляться местным обычаям, может быть, на нее не обратят внимания. Или набросятся сразу – вдруг кому-то из этих загадочных восточных мужчин нравятся строптивицы? Злате впервые пришло в голову, что, если она благополучно вырвется отсюда, ее репутация все равно будет непоправимо испорчена. И тогда она не сможет рассчитывать не только на влюбленного Новаковского, которому семья просто запретит жениться на девушке, побывавшей в гареме, но и на старого ловеласа Изюмско-го, хотя ему-то, по большому счету, все равно. Вообще ни на кого нельзя будет рассчитывать. В монастырь, с глаз долой – единственный выход.
А как тяжело все это будет для папеньки! Злата помрачнела. Но Джанан не волновало, о чем думает русская девушка; у хранительницы гаремного мира и покоя, без сомнения, была еще куча указаний, которые Злата должна выполнить быстро, четко и незамедлительно.
– А теперь мы пойдем осмотрим женскую половину дома нашего господина. – Джанан сделала Злате знак встать.
– Вот так и пойдем? – Злата поболтала ногами. – Босиком?
– Мы редко надеваем туфли дома. Босиком ходить полезно. – Странная полуулыбка Джанан раздражала Злату: девушка не любила, когда к ней относятся снисходительно.
Но тем не менее встала и последовала за Джанан, но, едва выйдя в коридор, чуть не метнулась обратно: у дверей комнаты стоял огромный чернокожий мужчина.
– Не бойся, – успокоила ее Джанан. – Это гарем-агалар, его зовут Тафари. Он будет охранять тебя. Он не понимает ни одного языка, на котором ты умеешь говорить, поэтому ты не сможешь с ним общаться, пока не выучишь арабский.
Злата не совсем понимала, зачем ей разговаривать с этим страшным человеком.
– Как называется его должность? – переспросила она, чтобы не стоять столбом и сказать хоть что-нибудь. – «Гарем…», как там дальше?
– Гарем-агалар, – тщательно выговаривая слова, произнесла Джанан, и Злата несколько раз шепотом повторила незнакомое название. – Он евнух.
– Евнух?
– Да, его оскопили, чтобы он мог нести службу в гареме, – беспечно сообщила Джанан. И добавила с усмешкой: – Не бойся его, он хороший и очень любит сладкое.
Злата почувствовала, что краснеет. О таких вещах в московском обществе даже шепотом не говорили, девушка и помыслить не могла, что даже в семье мачеха вдруг скажет ей о ком-либо… такое. Она читала Евангелие от Матфея, где было написано: «Ибо есть скопцы, которые из чрева матери родились так; и есть скопцы, которые оскоплены от людей; и есть скопцы, которые сделали сами себя скопцами для Царства Небесного». Но Злата никогда о таких вещах даже втайне не задумывалась. И вот совершенно непонятный человек стоял перед ней, кротко смотрел темными глазами и улыбался.
Джанан продолжила объяснения, будто бы не заметила смущения девушки:
– В гареме хозяина служат только евнухи.
Злата ужаснулась, но предпочла скрыть замешательство и последовать за Джанан, стараясь не оглядываться на Тафари, который бесшумно пошел за женщинами.
Злата полагала раньше, что гарем – это некое помещение, битком набитое полуодетыми одалисками. Женщины сидят все вместе в большой комнате, периодически к ним заходит султан, указывает пальцем на понравившуюся наложницу, после чего та под аккомпанемент бубна и диких напевов флейты исполняет танец живота в султанских покоях. Но в реальности все оказалось не так.
Женская половина дома была просто огромна. Это даже сложно назвать половиной, скорее территория поместья некоего могущественного человека – так это можно обозначить. Здесь можно было долго бродить и никого не встретить. У джарийе имелись свои комнаты, выходящие в общий коридор наподобие монастырского, где они жили по двое; у хранительницы гарема и жены господина были свои покои. Джанан объяснила Злате, что и у нее будет отдельная комната – та самая, где девушку переодевали, но за какие заслуги, рассказывать не стала. Похоже, существовал целый комплекс запретных вопросов, добиваться ответа на которые было бесполезно. Но Злата не переставала спрашивать – ведь на что-то она получала ответ!
16 
