22 
— Попробуй только дотронуться до меня, — прохрипела Джинни, — и я закричу так, будто ты меня убиваешь.
— Милые бранятся — только тешатся? Я скажу именно так, и мне поверят.
— С чего бы вдруг?
— У тебя есть небольшая малиновая родинка под левой грудью, — небрежно заметил он. — Неужели ты хочешь, чтобы вся округа узнала, что я вчера ее целовал? Нет? Тогда пойдем со мной. — Он крепко взял ее за руку и повел к «Розе и короне».
— Я туда не пойду, — уперлась Джинни.
— Почему? — Он взглянул на нее и ухмыльнулся. — Бог мой, ты думаешь, у меня есть на это время? Мы просто поговорим.
Он привел ее в безлюдный ресторанный зал отеля и заказал кофе, когда появилась официантка.
— Почему ты не сказала мне, что ты девственница? — строго спросил он, когда они снова остались наедине. — Ты не находишь, что я должен быть знать об этом? Вот только не надо это отрицать! — быстро добавил он, увидев, что она собирается возразить. — На простыне остались неопровержимые доказательства.
— Я не заметила, — густо покраснела Джинни. — В любом случае это не имеет значения.
Андре медленно помешивал ложечкой кофе.
— Я не использовал защиту, милая, так что это имеет очень большое значение. Понимаешь?
— Я понимаю, но мне что-то не верится.
— Тебе не верится, что дети получаются именно таким образом? — Он удивленно поднял темные брови.
— Нет, — порывисто сказала она. — Я имею в виду, что не так уж легко забеременеть с одного раза. Люди пытаются зачать ребенка годами, лечатся от бесплодия, делают ЭКО. Не могу же я забеременеть с первого раза!
— Но для миллионов людей, милая, это происходит именно так. И ты можешь стать одной из них. И за это я виню только себя. Я должен был знать, что ты невинна, и принять меры предосторожности.
Джинни опустила голову и уставилась в пол.
— А моя сестра? — спросила она показавшимся чужим голосом.
— Ты зря беспокоишься. — Он пожал плечами. — Она очень хорошо знает, как себя защитить. И не подумаешь, что она младшая.
— И это все, что ты можешь сказать? — задохнулась она.
— На данный момент — да. — Он помолчал. — А что касается тебя, Виржини, пришло время подумать о себе и о ребенке, которого мы, возможно, зачали.
— Даже если это действительно произошло, это моя проблема, а не твоя. Я сама разберусь, если возникнет такая необходимость.
— И каким же образом? — Что-то в его голосе заставило ее вздрогнуть. — Несколько часов в клинике — и ребенка не станет, словно его никогда и не было? Ты сможешь это сделать?
— Если придется. — Она снова потупила взгляд.
— А я утверждаю, что не сможешь, — жестко сказал ей Андре. — По крайней мере, ты не сможешь этого забыть и продолжать жить как ни в чем не бывало. Ты будешь сожалеть об этом всю оставшуюся жизнь.
Джинни заставила себя посмотреть ему прямо в глаза.
— Поверь мне, это будет не единственным моим сожалением, — холодно произнесла она.
— Ну, по крайней мере, в этом наши взгляды совпадают, — цинично сказал Андре. — Но мы не можем изменить прошлое, только настоящее. И будущее.
— Своим настоящим и будущим я могу распоряжаться сама, — вспыхнула она.
— В самом деле? Ты только что потеряла работу и в скором времени можешь стать еще и бездомной, если только ты не рассчитываешь жить вместе с матерью в коттедже. — Он увидел, что она покраснела еще гуще, и удовлетворенно кивнул. — Что ж, у меня есть другой план. Ты уже слышала, что я возвращаюсь во Францию? Поедем со мной.
У Джинни перехватило дыхание.
— Это просто смешно! Ты, должно быть, совсем из ума выжил.
— Иногда я тоже так думаю, но не сейчас. — Он слегка улыбнулся. — Паспорт у тебя есть. Ты знаешь, где найти свидетельство о рождении? Оно тебе понадобится.
— Для чего?
— Чтобы уладить некоторые юридические формальности, — вздохнул он. — Прежде чем мы поженимся.
— Теперь я точно знаю, что ты спятил, — сказала она слегка дрожащим голосом. — Потому что я никогда не выйду за тебя замуж. Даже если…
— Даже если я буду последним мужчиной на земле, — закончил за нее Андре. — Благодарю за комплимент. — Он немного помолчал. — Трудно быть матерью-одиночкой, Виржини. Будь моя мать еще жива, она подтвердила бы это. И она была благодарна моему отчиму за то, что он дал ей дом и свое имя. Я предлагаю тебе то же самое.
— Это невозможно, — решительно возразила она. — Мы с тобой практически чужие люди!
22 
