11 
– Чему вы улыбаетесь? – поинтересовался он, подняв глаза и поймав ее улыбку.
– Только тому, что вы говорили правду. Вы действительно очень упрямы.
Калеб приложил влажную марлю к порезу. Откинувшись назад, Сейдж наблюдала за ним. Его руки были большими. Ногти были аккуратно подстрижены. Это не были руки мужчины, который зарабатывает себе на жизнь, сидя за столом. Это были сильные руки. Властные. Мужские.
Как бы она себя чувствовала под ними?
Жар охватил ее тело. Черт! Этот мужчина и так заставил ее полночи проворочаться в постели.
Глупости все это. И нужно с этим заканчивать.
Сейдж откашлялась.
– Мне кажется, я сама виновата.
– Это я виноват. Я вас напугал.
– Я не хотела вас разбудить. Я… Просто я не могла заснуть.
– Плохие сны?
Она покачала головой:
– Нет. Не могла заснуть, и все.
– Я тоже.
– Ничего удивительного. Этот диван…
– Дело не в диване.
Его голос прозвучал низко. Хрипло. Она не отрываясь смотрела на Калеба. А потом медленно, очень медленно начала краснеть.
Сейдж поняла, что он имеет в виду. Это она не давала ему спать. Как бы он отреагировал, если бы она призналась, что с ней было то же самое?
Ее сердце пропустило удар. Их глаза встретились.
Калеб быстро встал на ноги.
– Я почти закончил. – Голос его звучал отрывисто. – Теперь осталось высушить и забинтовать.
– Не нужно бинтовать.
– Нужно. Бинты в аптечке?
Сейдж вздохнула:
– Да.
Не было никакого смысла спорить с ним. Ее рыцарь был непреклонен. Надо признать, это замечательное качество, особенно если все его внимание отдано ей.
Прежде этого никто не делал.
За исключением Дэвида, конечно. Иногда. Но это не одно и то же.
С этим человеком Сейдж ощущала себя в безопасности. Более того, он заставлял ее чувствовать себя желанной, что было попросту нелепо. Он – абсолютно чужой человек.
Тем не менее именно такие эмоции возникали при общении с ним.
Калеб достал из шкафчика бинт, разорвал упаковку и снова занялся ее ногой.
Его прикосновения были нежными, осторожными. Движения – плавными и неторопливыми. Это удивляло Сейдж, учитывая габариты и то, как он разделался с негодяем, напавшим на нее.
И он сосредоточился… на ее порезе.
Он всегда такой?
Он так же сосредоточится на занятиях любовью?
Сейдж застонала. Калеб поднял голову:
– Больно?
– Нет.
– Точно?
Она кивнула, хотя уже ни в чем не была уверена. Каким образом этот человек за один вечер сумел перевернуть всю ее жизнь?
Она хотела прикоснуться к нему.
Протянуть руку. Погладить волосы. Волосы у него были короткие. Иссиня-черные.
Как хорошо было бы прикоснуться к его лицу. Провести пальцами по высоким скулам, тонкому прямому носу, чувственному рту.
Ей хотелось заглянуть в его глаза. Какого они цвета? Синие? Черные?
А ресницы? Цвета сажи. Густые. Длинные.
Женщина за такие ресницы способна пойти на что угодно.
Ее снова окатила жаркая волна. Она что, сошла с ума? Это не в ее привычках – привести в дом незнакомца и фантазировать, как она занимается с ним сексом…
– Не надо, – проскрежетал Калеб.
Сейдж моргнула. И почувствовала, как в горле застучал пульс. Он наблюдал за ней. Его глаза сузились, рот сжался.
– Вы слышите меня? Я сказал, что не надо так на меня смотреть.
Напряжение в крошечной ванной стало почти осязаемым. Это было предупреждение.
«Я не знаю, что вы имеете в виду», – самый простой ответ, особенно если произнести это не с провокационной, а с девичьей невинностью.
Сейдж была актрисой. Неплохой актрисой, несмотря на малое количество ролей в ее резюме. Она могла бы заставить Калеба поверить ей.
К черту!
– Как не смотреть? – поинтересовалась она без какой-либо невинности в тоне. То было честное признание женщины в том, чего она хочет.
Он издал звук, похожий на отчаянный стон.
– Сейдж… вы понимаете, что делаете?
«Нет, – прошептала она. – Но я знаю, чего хочу».
Глаза Калеба стали черными, как безлунная ночь. Он потянулся к ней – или она потянулась к нему, – но когда она встала, то оказалась в его объятиях.
Он поцеловал ее. На этот раз – жадно.
Его язык искал вход, и она уступила. Она жаждала его страсти. И он дал ей это. Без колебания. И без предупреждения.
Он был мужчиной, которого она хотела познать, – мужественным, горячим, требовательным.
И ей нравилось это.
Руки Сейдж обвили его шею. Калеб приподнял ее и прижал к себе. Ее бедра соприкасались с его бедрами.
11 
