очень нудно 
20 
– Ваш этаж, мадам, – сказал он, вежливо наклонив голову, когда открылись двери.
Поблагодарив, Сейдж вышла в украшенный золотом мраморный холл. Она шла по коридору и слышала, как бьется ее сердце в такт перестуку каблучков.
Чем скорее все это закончится, тем лучше.
Сейдж остановилась у номера 1740. Подняла руку, чтобы постучать. Опустила. Посмотрела на часы. Она пришла на шесть минут раньше. Ну и что? Войти, подписать бумаги, выйти…
Можно сделать одно дыхательное упражнение, которому она научилась на занятиях йогой. Вдохнуть – один, два, три. Задержать дыхание – один, два, три, четыре. Выдохнуть – один, два, три, четыре, пять.
Вот так. Уже лучше.
Сейдж расправила плечи. Постучала. Дверь начала медленно открываться, едва она до нее дотронулась. Это напоминало сцену из фильма ужасов – за исключением того, что дверь не скрипела. Она просто не могла скрипеть. Только не в этом отеле.
– Есть кто-нибудь?
Тишина.
Сейдж сделала шаг вперед:
– Здесь есть кто-нибудь?
Еще один шаг.
Она находилась в залитой светом гостиной, прекрасно декорированной… если только вам нравятся дорогие траурные церемонии. Справа виднелась еще одна дверь, вероятно, в спальню или в кабинет.
– Мистер Колдуэлл!
По-прежнему никакого ответа. Ее живот сжался.
– Мистер Колдуэлл, я не собираюсь играть в прятки, и если вы здесь…
В дверях смежной комнаты – в ярком солнечном прямоугольнике – появилась темная фигура.
– Здравствуйте, Сейдж, – произнес хрипловатый мужской голос.
Ей был знаком этот голос. Каждую ночь он преследовал ее во сне.
– Нет, – пробормотала Сейдж, чувствуя, как у нее в горле застучал пульс.
– Вот мы и встретились.
– Нет, – повторила она, отступая назад. – Калеб?
Улыбка, холодная и жесткая, делала его лицо похожим на маску.
– Умная девочка, – сказал он.
Она еще раз произнесла его имя, но потом ее глаза закатились. Ругательство сорвалось с его губ. Он успел подхватить ее.
Она действительно потеряла сознание или это игра? Сейдж была неплохой актрисой, что доказала еще тогда, в ту ночь, которую он провел с ней в постели.
В постели другого мужчины.
Нет, похоже, обморок был настоящим. Тело обмякло, на лбу выступили капли холодного пота.
Калеб хотел удивить ее. Застать врасплох. Заставить признать, что она надеялась выбить максимальную компенсацию…
Вместо этого она получила шок. Теперь ему придется иметь дело с истерикой или с чем-то похуже. Но это на него не подействует.
Она казалась такой хрупкой. Такой худой. Ее лицо было белым, как бумага, с темными кругами под глазами. Но запах кожи остался таким же. Мягким. Очень женственным. Деликатным. Ее голова упала Калебу на плечо и коснулась его шеи. Шелковистые волосы были такими, как он запомнил.
Воспоминания одной ночи. Какое они имеют значение? Ему известно, что она носит ребенка ее умершего любовника. Что она пытается выдоить миллионы из его нового клиента.
А он – чертов идиот, взявшийся за это дело.
Сейдж застонала. Это вернуло его к реальности. Калеб закрыл локтем дверь и положил женщину на обитую парчой кушетку.
– Сейдж. – Никакого ответа. – Сейдж. – Тон резкий, как лезвие ножа. – Черт возьми, – выругался он сквозь зубы, прошел в спальню, потом в ванную, взял полотенце, намочил его в холодной воде, отжал…
Он делал это и раньше. Принес мокрую ткань. Промыл ее рану. Беспокоился, переживал.
Черта с два он сейчас будет беспокоиться! Сейдж должна быть в сознании и в адекватном состоянии – вот и все, что требуется. То, что она плохо выглядит и что у нее в животе ребенок, для него ничего не значит.
Кроме того, несмотря на худобу, она была достаточно крепкой.
Сжав губы, Калеб вернулся в гостиную, присел на корточки рядом с кушеткой, смочил полотенцем ее лицо. Движения быстрые, автоматические. Ничего личного.
– Ну же… давайте… открывайте глаза.
Ее ресницы затрепетали. Глаза, темные и влажные, встретились с его глазами. Он бросил мокрое полотенце на кофейный столик и встал.
Прошло несколько секунд, прежде чем Сейдж пришла в себя, судорожно вздохнула и села.
В ее глазах замелькал страх. Калеб был удовлетворен. Именно это ему и нужно. Чтобы она смотрела на него и трепетала.
– Что… вы тут делаете?
Он обнажил зубы в улыбке, похожей, скорее, на волчий оскал.
– Разве вежливо так встречать старых знакомых, Сейдж?
– Что вы тут делаете? – Голос женщины обрел силу, но, когда она откидывала с лица волосы, ее рука дрожала. – Ведь вы не Томас Колдуэлл!
20 
