очень нудно 
33 
Калеб мгновенно подошел к ней и схватил за плечи:
– Ты ничего не понимаешь!
– Отпусти меня!
– Ты не слышала, как я сказал, что это наш ребенок?
– Слышала. Это была фигура ре…
– Фигура речи! Проклятье… – выругался Калеб и, притянув Сейдж к себе, поцеловал.
«Что ты делаешь, Уайлд?» Вопрос сформулировала рациональная часть его сознания. Другая же часть сознания отмахнулась от него.
Вероятно, с Сейдж произошло то же самое. После секундного протеста она привстала на цыпочки, обвила его шею руками и ответила на поцелуй.
Поцелуй был точно таким, каким он его запомнил.
Жарким. Глубоким. Пронизанным электричеством. Все остальное стало не важным.
– Я никогда не переставал думать о тебе, – прошептал Калеб, обнимая ее. – Я хотел тебя каждый день, каждую ночь, каждую минуту…
Он снова поцеловал Сейдж. Она ответила. Он подхватил ее на руки и понес в спальню, на постель, где все начиналось.
Калеб быстро раздел ее. Сейчас ему было не до деликатности. Слишком много времени прошло с тех пор, как он держал ее в объятиях.
Потом в разные стороны полетела его одежда.
– Калеб, – позвала Сейдж, протягивая к нему руки.
Он опустился на колени и вошел в нее. Она ждала его, горячая, влажная.
– Слишком быстро, – простонал он и попытался замедлить темп.
Сейдж не позволила. Потому что это не было слишком быстро – ни для нее, ни для него. Калеб сжал ее руки и закинул их ей за голову. Стон, знаменующий его освобождение, слился с ее удовлетворенным стоном. Они вместе достигли вершины мира.
Когда их дыхание выровнялось, Калеб спросил:
– Все в порядке?
Сейдж улыбнулась:
– Да.
– А ребенок?
– Ему это не повредит.
Он поцеловал женщину. Не выпуская ее из объятий, перекатился на спину.
– Ты уверена, что я не причинил ему никакого вреда?
Она дотронулась ладонью до его щеки:
– Абсолютно.
Калеб медленно провел пальцем по ее губам, горлу. Легко, словно перышком, коснулся сосков.
– У тебя прекрасная грудь.
Сейдж вспыхнула. Боже, как ему нравится, когда она краснеет! Он принялся покрывать поцелуями ее живот. Живот действительно слегка округлился.
– Это только недавно стало заметно, – сказала она, словно прочитав его мысли.
– Теперь ты выглядишь еще лучше.
– Ты думаешь?
– Я знаю.
– М-м-м… – Сейдж откинула его волосы со лба. – Калеб…
– Да?
– Я действительно не хочу, чтобы ты думал… то есть чувствовал…
Он остановил ее поцелуем.
– Это наш ребенок, Сейдж. Я жалею только об одном: что меня не было здесь раньше.
Ее глаза наполнились слезами.
– Не плачь… Пожалуйста. – Он заглянул ей в лицо. – Мы все пройдем вместе, понимаешь? Здесь больше нет тебя и меня. Только мы.
– Понимаю, – прошептала Сейдж.
Калеб наклонил голову и поцеловал ее в щеки, в губы, чувствуя на языке соленый вкус слез.
– Сейдж, – сказал он хрипло, когда она открыла ему свои объятия.
Более того. Открыла ему свое сердце.
Сейдж проснулась одна.
Ее сердце дрогнуло. Неужели Калеб ушел? Она потянулась за халатом…
И улыбнулась, когда мужчина вошел в спальню.
Как он красив – без рубашки, с взлохмаченными волосами и приспущенными на бедрах джинсами.
– Доброе утро, детка, – приветствовал он ее.
Она заморгала:
– Уже утро?
Он подошел к кровати и подарил Сейдж пахнущий кофе поцелуй.
– Утро, вечер… Понятия не имею. – Калеб снова поцеловал ее, медленно и нежно. – Я приготовил кофе. И травяной чай.
Она улыбнулась:
– Отлично.
– Конечно, мы могли бы пропустить чай и кофе и сразу перейти к десерту… – У Сейдж в животе заурчало. Калеб чмокнул ее в лоб. – Хорошо, торопиться не будем.
Она приготовила яичницу.
Он сделал тосты.
– Плохо, что у тебя нет сыра, – заметил Калеб, заглянув в холодильник.
– У меня есть домашний сыр.
– Сыра! – воскликнул он, воздев руки к потолку. – Настоящего, понимаешь? Желтого. Нарезанного ломтиками и расфасованного. Или хот-догов.
– Неужели это твоя любимая еда?
Он хохотнул, закрыл холодильник и повернулся к Сейдж. Черт возьми, как она красива! Никакого макияжа. Длинные распущенные волосы. Изумительное тело, завернутое в мягкий махровый халат, соблазнительно приоткрытый на груди.
– Калеб, расфасованный сыр и хот-дог?!
Он откашлялся:
– Обязательная вещь в доме. Ну, по крайней мере, для меня и братьев.
– О… – протянула Сейдж.
33 
