очень нудно 
52 
— Да, я быстро, — пробормотала Марианна.
Хоть она и говорила себе, что должна быть сильной и не распускаться, надолго ее не хватило. Под душем ее вновь начали душить слезы. Что, если Хадсон захочет осуществить свои супружеские права прямо сейчас? Ничего на свете Марианна не желала так сильно, но что с ним будет после этого? Легче или тяжелее станет ему пережить ее неизбежный уход? Что вообще значит секс для мужчины? Марианна была слишком неопытна, чтобы разбираться в таких вопросах. Она просто плакала и плакала, не в силах остановиться.
Она услышала за дверью голос Хадсона: муж звал ее, и тревога в его голосе подсказала Марианне, что пора выходить. Она хотела ответить, но рыдания сжали ей горло. Затем распахнулась дверь, и сквозь полупрозрачный пластик Марианна разглядела знакомый силуэт. Хадсон был уже раздет — только с полотенцем на бедрах; не скрывая своей тревоги, он с силой рванул дверь душевой кабинки.
— Какого черта… — Но в следующую секунду он уже легко, словно ребенка, подхватил ее на руки, и вода с веселым журчанием окатила их обоих.
Марианна рыдала, уткнувшись в его теплую грудь. Тихо чертыхнувшись, Хадсон вынес ее из ванной, укутал пушистым банным полотенцем и усадил к себе на колени, устроившись в большом кресле.
— Не надо, любимая! Не плачь! Все хорошо!
Марианна слышала его, но не могла остановиться: скорбь и отчаяние всех последних недель (или, может быть, лет) рвались наружу и требовали выхода.
Хадсон гладил ее по голове, по горячим щекам, ласкал и убаюкивал, как ребенка. Марианна плакала, пока не кончились слезы, и наконец с последним жалобным стоном прильнула к его груди.
— Знаешь, я немало прожил на свете, но ни разу не встречал женщину, которую бы так расстраивала перспектива лечь со мной в постель, — заметил Хадсон. В глубоком звучном голосе его звучала добрая и грустная улыбка.
Марианна молча зарылась лицом в его мохнатую грудь.
— Анни, послушай меня, — хрипло заговорил он. — Я не знаю, что тебя так пугает, но могу подождать. Если ты боишься близости, может быть, тебя кто-то обидел или напугал в прошлом… пойми, Анни, хоть мы теперь муж и жена, я не собираюсь ни к чему тебя принуждать против воли. И ты не обязана делать то, чего не хочешь. Я хочу тебя, это правда, но хочу тебя всю. И тело твое, и сердце, и душу. Я подожду, пока ты не будешь готова. Пойми, тебе нечего, абсолютно нечего бояться!
«Если бы он только знал!»
— Ты не понимаешь! — Она подняла на него заплаканные глаза — два зеленых океана боли. — Все так запуталось! Но поверь, я хочу тебя!
— Анни! — простонал Хадсон. — Я не намерен торопить тебя, но, когда держу тебя в объятиях, не владею собой! — Он попытался отстранить ее, но Марианна крепче вцепилась ему в плечи.
— Не надо больше разговоров! — Она приблизила губы к его рту. — Я хочу тебя. Я не боюсь тебя, Хадсон, и никогда не боялась!
— Анни, это не игра! Если я поцелую тебя, то уже не смогу остановиться! Черт побери, я так долго ждал…
— Знаю, знаю! — Его нежность и понимание стали последней каплей, растопившей ледяной барьер: поток любви и желания подхватил Марианну и понес заветной тропой. Она хотела Хадсона, нуждалась в нем; она не думала о том, хорошо это или дурно, но помнила только одно: сегодня они стали мужем и женой. — Хадсон, я так хочу тебя! Так люблю.
Хадсон поднялся, держа ее на руках; полотенца соскользнули, и в огромном зеркале на стене Марианна увидела, как растет его тщетно сдерживаемое возбуждение. Он впился в ее губы: поцелуй его, полный сладкой горечи, заставил Марианну застонать и крепче прижаться к нему в поисках еще большей близости. Она смутно ощутила, что Хадсон куда-то несет ее.
Уже в спальне, когда он уложил ее на благоуханное покрывало, Марианна открыла глаза и с любовью прошептала его имя.
— Ты так прекрасна! — тихо ответил Хадсон, не отрывая от нее глаз. — Первый раз это должно быть медленно и нежно — но я так тебя хочу.
Опустившись рядом с ней на постель, он покрыл ее тело осторожными, но чувственными поцелуями. Марианна содрогалась и извивалась в его объятиях; ей не верилось, что все это происходит с ней, что это ее тело вдруг зажило особой, отдельной от разума жизнью, что это ее сердце наслаждается каждым прикосновением любимого.
Нежные мужские руки и губы исследовали каждый дюйм ее тела. От обжигающего желания у Марианны кружилась голова, а все тело ныло, стремясь к чему-то большему. В самой сердцевине ее существа стало жарко и влажно, но Хадсон все еще медлил.
52 
