Ноэлла внимательно слушала. И в то же время, боясь, что что-то может разрушить ее счастье, не выпускала из своей руки руку графа и не сводила с него глаз.
– Какая же ты красивая! – внезапно воскликнул он. – Дело тут не только во внешности. Все, что ты говоришь, все, что делаешь, заставляет меня любить тебя еще больше. Я знаю, что и дня не смогу без тебя прожить!
– Как ты можешь… говорить мне… такие прекрасные слова… когда я так… тебя обманывала? – удивилась Ноэлла. – Наоборот… после этого… ты должен был… еще больше, чем теперь… не доверять… женщинам.
– Я не верил женщинам, – ответил граф, – потому что очень сильно скучал по матери, после того как она меня бросила. Мне хотелось возненавидеть ее за все принесенные мне страдания.
Ноэлла тихонько ахнула, однако прерывать графа не стала.
– А потом, – продолжал он, – когда ты спасла меня от смерти, уготованной мне Джаспером, я понял, что ты любила меня так сильно, как женщина способна любить свое дитя. А сейчас, моя хорошая, я знаю, что ты любишь меня и как мужчину.
– Я так сильно… тебя люблю, – сказала Ноэлла, – что не могу даже… выразить словами… свои чувства.
И говоря это, Ноэлла коснулась рукой лица графа, ей все казалось, что чудесный сон, который ей снится, вот-вот развеется.
– Ты знаешь, что я… никогда больше… не причиню тебе боли, – ласково проговорила она. – И клянусь тебе перед Господом… я никогда больше… не стану тебе лгать.
Графу ничего не оставалось делать, как поцеловать ее.
Прошло довольно много времени, прежде чем они оба вернулись к действительности.
– Пока не приехал начальник полиции, давай я расскажу тебе, что придумал, – сказал граф.
– Мне хочется просто лежать… и рассказывать тебе… как сильно я тебя люблю, – проговорила Ноэлла.
– А мне хочется быть к тебе еще ближе, – заметил граф.
Ноэлла, вспыхнув, спрятала лицо у него на груди, а он продолжал:
– Я люблю тебя! Господи, как я тебя люблю! Но, тем не менее, нужно постараться взглянуть на вещи здраво. Важно, чтобы ты не наделала ошибок.
– Я сделаю все… что ты мне скажешь, – пробормотала Ноэлла.
– Завтра утром мы уедем отсюда, – начал граф, – и отправимся в Лондон. Там тихо обвенчаемся в церкви, ближайшей к моему дому на Парк-стрит.
Ноэлла, подняв голову, внимательно слушала, а он между тем – продолжал:
– Потом мы отправимся за границу.
– За… границу?! – поразилась Ноэлла, вспомнив, с каким негодованием граф относился к тем городам, где доводилось жить его матери и Ноэлли.
Однако больше сказать она ничего не успела, потому что граф продолжал:
– Мы поедем туда на яхте, которую наверняка не откажется одолжить мне один из моих друзей.
И, поцеловав Ноэллу в макушку, заметил:
– Думаю, дорогая, что нам обоим доставит истинное наслаждение побродить по неизведанным местам, которых ни ты, ни я доселе не видели. Мы узнаем много нового и интересного и будем с удовольствием обсуждать увиденное.
– Я с радостью… поеду с тобой куда угодно, – просто сказала Ноэлла.
– А вскоре после того, как мы поженимся, – сказал граф, – будет объявлено о кончине графини Рэвенсдейл и ее дочери леди Ноэллы Рэвен, произошедшей в Риме.
Ноэлла вопросительно взглянула на графа, и он пояснил:
– Те, кого это сообщение заинтересует, а таковыми будут, по всей вероятности, все Рэвены, подумают, что я повез тебя к нашей матери, с которой решил помириться.
– Это ты хорошо придумал, – пробормотала Ноэлла.
– Мы пропутешествуем до осени, – продолжал граф. – А когда вернемся, я объявлю, что женился на мисс Ноэлле Вейкфилд.
– А тебе не кажется… что кто-то может… догадаться… что я выдавала себя… за твою сестру?
– Вовсе нет, – возразил граф. – Вся моя родня знает, что наши матери доводились друг другу кузинами, равно как и вы с Ноэлли. Люди обычно видят то, что хотят увидеть, а посему они наверняка будут совершенно уверены в том, что никогда не видели тебя раньше.
Ноэлла облегченно, вздохнула.
– Как ты все хорошо обдумал, – восхитилась она. – Но все-таки… ты уверен… совершенно уверен в том… что хочешь жениться на мне?
Граф рассмеялся счастливым смехом.
– Я абсолютно уверен в том, что хочу жениться на тебе. И никто и ничто меня не остановит!
И, коснувшись губами ее губ, проговорил:
– Я обожаю тебя, моя любимая. Теперь я наконец-то могу признаться в этом, а не заниматься тщетной борьбой со своей любовью.