2 
– Хорошо, Серый, но скучно. Движухи бы какой, вечер пятницы, все дела.
– Ты, бля, за неделю не надвигался? Я не могу, как ты жужжишь целый день. На твоем месте я бы щас домой полз и плакал.
– Ну мы и ползем. А самураи, сам знаешь, не плачут. Я бы в лес ушел на недельку… Или хоть на пару дней.
– Да ты без Интернету назавтра сбесишься!
– Посмотрим. Вот без мобилы даже, со спальником только.
– Жопу не отморозишь? Ночью-то еще холодно, палатка нужна, все дела туристические… А вот на шашлыки можем завтра рвануть, если прям щас мяса купить.
– Не, это не то…
– Опаньки, а это еще что?
Из-за угла выкатился экипаж – натуральная черная карета, чистенькая, запряженная крепенькой пегой лошадью, с извозчиком на козлах. Извозчик, впрочем, вполне современного вида мужчина, обыкновенный, в темных очках, в рубашке и джинсах. Карета остановилась.
– Прокатиться не желаете, молодые люди?
– Гы, мы ж не с телками.
– Так и без женщин, для души?
– И сколько денег?
– А, пустяки – по двадцаточке.
– Грина?!
– Обижаете, рублей. Только лошадке на овес.
– А че, Серый?
– Ладно, поехали, поможем на овес! – Он выбросил банку и встал. Нестор подхватил рюкзак и двинул за ним.
Они сели в карету друг против друга на потертые бархатные сиденья, извозчик закрыл дверцу, и в экипаже сразу стало сумеречно и как-то нехорошо. Пахло лошадью, пылью и отчего-то немного ладаном. Серый нагнулся и поднял с пола бумажный цветок.
– Слышь, он по ходу на похоронах подрабатывает.
– Так мы типа в катафалке прогуливаемся? Готично.
– Да че-та как-то стремновато. Может, нунах?
Но лошадь уже прибавила шагу, и стучать в мутное оконце было как-то глупо. И что может произойти с двумя взрослыми мужиками белым днем, ну ладно, ранним вечером, почти в центре города?
А карета между тем все ехала и ехала, пару раз повернула и, по их расчетам, должна была уже добраться до Первомайской, которая в двух кварталах.
– А не слабо нынче за двадцатник катают…
– Экономичный транспорт, фигле.
Наконец они остановились, но извозчик против обычного лакейского правила не стал сходить с козел и открывать пассажирам дверцу.
– Ладно, блин, не девочки, но на чай не получит. На овес так на овес, а водичка все равно бесплатная.
Серый, за ним и Нестор выбрались из кареты и осмотрелись. Сверх ожидания снаружи оказалась не Первомайская, а совсем незнакомое место. Солнце уже почти село, но с первого взгляда было понятно, что это никакой не город и даже не окраина, а вполне себе чисто поле, только метрах в ста что-то вроде свалки маячило – хлипкие железные ворота, символический забор чуть ли не из спинок от железных кроватей, а за ним остовы автомобилей и какое-то еще одичавшее железо.
– Ты, сцуко, куда нас завез?! – Серый повернулся к карете, но козлы пустовали. И ни внутри, ни снаружи, ни на обозримом расстоянии никого не было. Не было даже лошади. И весь экипаж, прежде чуть ли не лакированный, вдруг показался облезлым, рассыпающимся: если бы сами из него две минуты назад не вылезли – ни за что бы не поверили, что эта рухлядь может ехать.
– Во бля! И где он?
– Он ускакал, – с неуместным ехидством ответил Нестор, – выпряг лошадь, сел на нее и ускакал!
– И шо это было?
– А хрен его знает. Пошли, вон там сторож может быть, спросим, че как ваще.
И они двинулись к воротам.
2. Наташа и Лешка. Тимофей и Колбаса
– Какой кайф без детей, а, – уже третий раз за час повторила Машка, – можем раз в жизни позволить себе спокойно?!
Спутники не возражали, но с ними каши не сваришь – Тимка и Наташка со своим Лешей к авантюрам не склонны.
Когда тебе тридцать два, а девкам – пять и семь, в свободные вечера чувствуешь себя дембелем, которому на разграбление отдан кабак и все бабы в округе. Конечно, бабы ей ни к чему, вот от крепкого парня она бы не отказалась, но рядом шел муж, и приходилось ограничиваться пивом и обычным трепом, чуть более свободным, чем при детях. Дочек забрали на дачу с ночевкой, отмечать день рождения соседки, к верным людям под присмотр. Семья хорошая, девчонки с песочницы дружат, поэтому сегодня родители могли по-настоящему оттянуться, «раз в жизни позволить себе спокойно». Машка всегда была энергичной и подвижной, еще в юности получила прозвище Колбаса – потому что почти каждый телефонный звонок подругам начинала с фразы «пошли поколбасимся», имея в виду погулять, поплясать и выпить. К сожалению, бурная ее вольница скоропостижно завершилась в двадцать четыре года нежданной беременностью и браком. Грех жаловаться, Тимка – мужик хороший, а Кристю и Ляльку она ни на какую свободу не променяет, но вот сейчас, когда чуток девки подросли, а на талии от ленивой жизни стали появляться складочки, так захотелось встряхнуться и сбросить десять лет и десять килограммов, снова стать юной «горячей колбаской», вместо того чтобы медленно превращаться в жирную свиную сардельку. Кстати, прозвище свое дурацкое Машка любила и обижалась лишь для виду, когда не только муж, но и дочки иногда называли ее Колбасой (хотя девчонки и получали за это по тощим попам из педагогических соображений).
2 
