48 
Крохотная каморка, скромно и без фантазии обставленная дешевой мебелью, находилась на верхнем этаже. Из окна открывался вид на крыши, а утреннее солнце весело заглядывало через криво повешенные ситцевые занавески.
Дом был уродливый и построен в те времена, когда массивный внушительный фасад считался важнее удобств и комфорта. В холле всегда пахло кухней, в комнатах тянуло запахом сточных труб, но готовили хорошо, и миссис Ноулз гордилась тем, что ее гости для нее как члены семьи.
Миссис Ноулз умела создавать вокруг себя особую атмосферу, где все зиждется на благовоспитанности и добропорядочности, где ни под каким видом не потерпят тех, кто не соблюдает принципов достойного поведения и высокой морали. Синтия вскорости почувствовала, что вызывает одобрение у старой дамы — это ее позабавило и весьма ей польстило.
За несколько дней работы в яслях и пребывания под кровом у миссис Ноулз, Синтия стала привыкать к новому повседневному укладу, а месяцы на вилле «Дауэр Хаус» были теперь словно сон, прекрасный сон — радость помнилась, отчаяние и тяжкие думы куда-то отошли. Она много работала, уставала.
В первый же вечер в Лондоне она написала Грейс, что вернется не раньше, чем через несколько недель. Она просила выслать ей кое-что из одежды и строго-настрого запретила кому бы то ни было давать ее адрес. Она знала — Грейс будет особенно строго соблюдать запрет по отношению к Питеру и Роберту.
Грейс ответила незамедлительно, и в коротком, уважительном письме читалось сочувствие и преданность. Как привязана к ней Грейс! И вилла в «Березах» — как повезло! Мир вокруг, словно бурное, разъяренное море, грозящее гибелью, а ее вилла — надежное убежище.
И я обязана этим Роберту Шелфорду! Может быть, и так, но она постарается не думать о Роберте. И тем более о Питере.
Ее вполне удовлетворяла работа у миссис Гривз, хотя оказалась много труднее, чем Синтия предполагала, иногда она уставала до изнеможения. Конечно, Синтия всегда любила детей, но одно дело любить их вообще, отвлеченно, и совсем другое — с утра до ночи, день за днем ухаживать за малышами. Среди них были очаровательные, прелестные существа, но некоторые — как чистосердечно призналась Дорис Гривз — просто «маленькие чудовища». Попадались среди них маленькие злюки и завистники, но ничто не могло затмить вечного чуда, детской прелести, сочетавшей в себе невинность и доверие ко взрослым. И в каждом ребенке проявлялись особые черты, свой собственный характер. И если женщина жаловалась: «Я не могу ничего поделать с Джин, поверьте. У нее характер сильнее моего. Как с ней не бейся, она все равно стоит на своем», Синтия не сомневалась, что так оно и есть.
Через некоторое время Синтия с радостью и гордостью отмечала среди остальных не по возрасту развитых и самостоятельных. Она часто думала, что именно таким будет дано построить мир более совершенный, чем удалось ее поколению, и пыталась вообразить, как они вырастут, вступят в жизнь, упорно добиваясь цели, а потом их дети и внуки последуют их заветам.
— Я часто размышляю о жизни вообще, наших детях, их будущем… о рождении новой жизни и что все это значит с разных точек зрения, — поделилась однажды Синтия с миссис Гривз.
— Очень хорошо все понимаю, — ласково улыбнулась та. — Сама когда-то много об этом думала… В особенности о том, какая от меня польза себе и другим. Ах, дорогая, сколько я упустила времени, задавая себе подобные вопросы, подвергая сомнению смысл своего существования — ведь надо было попросту выполнять свой долг, и все.
— Это, по-вашему, самое главное?
— Конечно! — уверенно воскликнула миссис Гривз.
— Увы, я не всегда знаю, по отношению к кому мне следует выполнять свой долг, — отозвалась Синтия.
— Ну, вы его выполнили по отношению ко мне, когда появились у нас, мой ангел! Не знаю, что бы я без вас делала!
— Я работаю с удовольствием, трудно, конечно, но с удовольствием, — призналась Синтия и добавила, — вы меня не выгоните?
— Что вы! — горячо сказала миссис Гривз. — Оставайтесь, если можете, вы так нужны нам. И детям — они все вас любят.
Синтия поглядела на кроху, примостившегося у нее на коленях. Он устроился поудобнее и сладко заснул.
— Прелесть, правда? — улыбнулась Синтия.
— А может быть, для вас именно в этом ответ на все вопросы? — тихо сказала миссис Гривз. — Ребенок, свой собственный, существо, которое верит вам, во всем зависит от вас, а наступит час, будет вам заменой.
48 
