Последние отзывы

  104  

— А почему ты думаешь, что я сделал это ради тебя? — спросил он. — Три недели воздержания — сущий ад.

Я улыбнулась и закрыла глаза, а потом замерла и села. Воздержания… Неожиданно я вспомнила, что забыла сказать Алексу.

Когда я распаковывала свои вещи в Танзании, то поняла, что забыла дома противозачаточные таблетки. Сперва я подумала, что получу рецепт здесь, если у них вообще есть аптеки, а после сообразила, что нахожусь от Алекса на другом конце света и у меня слишком мало шансов забеременеть. Но теперь, когда Алекс здесь, нет никакой гарантии.

— Просто из любопытства, — я повернулась к нему, — хочу узнать, как ты относишься к отцовству?

Глаза Алекса потемнели, его взгляд застыл.

— Что, черт возьми, ты пытаешься мне сказать? — спросил он, буквально выплевывая каждое слово.

Я положила руку ему на плечо, понимая, что звучит это гораздо страшнее, чем есть на самом деле.

— Я оставила противозачаточные пилюли дома. Поэтому уже несколько недель ничего не принимаю. — Я улыбнулась. — Уверена, ничего страшного не произойдет. Все будет в порядке.

— Касси, — медленно произнес Алекс, — я не планировал иметь детей.

Не знаю, почему мы раньше этого не обсуждали. Я считала, что он хочет немного подождать, но в конечном итоге завести детей.

— Никогда? — немного удивленная его реакцией, спросила я.

— Никогда! — Алекс провел рукой по лицу. — Не хочу быть похожим на собственных родителей.

Я перевела дух: я знала Алекса, такого не случится.

— Мои родители тоже мало чем напоминали Оззи и Харриет, но это не мешает мне хотеть ребенка.

Я закрыла глаза, представляя красивого маленького мальчика, бегающего по лужайкам нашего дома, — его ноги мелькали, как ветер. Представила его здесь, в Танзании, играющего рядом со мной пластмассовым ведерком и лопаткой. Я знала: придет время, и я смогу убедить Алекса.

Он сжал меня в объятиях, приняв мое молчание за возмущение.

— Кроме того, — возразил он, — как ты станешь следующей Маргарет Мид, если собираешься родить ребенка? Ты не сможешь носить свою руку на лекции, будучи беременной.

Я ставила под сомнение весомость его аргументов, но в некотором смысле Алекс был прав. Может быть, в скором будущем, но пока еще не время…

Я повернулась лицом к нему на узкой кровати.

— И кто из нас будет спать на полу?

Алекс засмеялся.

— Дорогая, ты когда-нибудь слышала о русской рулетке?

Я вернулась в Штаты и прочла курс лекций в нескольких университетах, обсуждая выводы об эволюции человеческого мозга, которые напрашиваются после обнаружения этой руки с орудием труда. Я не любила надолго оставаться вдалеке от Алекса, но он был слишком занят на съемках «Антония и Клеопатры». И неважно, где я находилась, — в Бостоне, Чикаго или Балтиморе. Алекс работал двадцать часов в сутки, поэтому, даже если я оставалась в Лос-Анджелесе, у меня не было возможности проводить с ним время.

Голос Алекса прокатился по лестнице из спальни.

— Иногда мы видим в небе облака, похожие на дракона, химеру, временами напоминающие медведя или льва, крепость с башнями, свисающие скалы, вильчатую гору или голубые мысы с растущими на них деревьями, которые кивают миру и смеются нам в глаза.

Когда водитель такси внес мою сумку в дом, я вздохнула с облегчением. Я не заставила себя ждать. Алекс занимался тем, чем обычно вечером перед съемкой решающей сцены, — репетировал. Я знала, что найду его в гостиной возле спальни в растянутой футболке с эмблемой университета Луизианы и трусах. Я улыбнулась, припомнив знакомую картину.

Мой вылет из Чикаго отложили из-за шторма, и около девяти часов я позвонила, чтобы сообщить Алексу, что не знаю, сумею ли вообще попасть сегодня в Лос-Анджелес.

— Ложись спать, — посоветовала я. — Если я прилечу, то поймаю такси и сама открою.

Я знала, что у него завтра тяжелый день: снимают сцену, в которой Антоний узнает о предательстве Клеопатры, а потом о ее мнимом самоубийстве. Кроме того, с фильмом возникли очередные проблемы. Первоначальный ажиотаж, возникший вокруг него, вызвал негативную реакцию зрителя. Алекс рассказал мне об этом по телефону.

— Они смеялись! — недоумевая, говорил он. — Они смотрели, как я выпускаю себе кишки, и смеялись!

  104