очень нудно 
50 
— И чем мне прикажешь заниматься, пока ты будешь возиться в песке?
Касси передернуло.
— Читать сценарии, — предложила она. — Загорать.
Алекс принялся сбрасывать вещи в открытые чемоданы, стоящие на полу.
— Сегодня я узнал об интервью перед вручением «Оскара», которое мы записали с Барбарой Уолтерс. — Он вздохнул. — Она ставит мое интервью вместе с интервью какого-то комика и Ноа Фэллона. — Касси непонимающе смотрела на мужа. — Господи боже мой! Ноа Фэллона. Он тоже номинирован на «Лучшего актера». — Алекс сел на пол и подтянул колени к груди. — Я иду вторым. Вторым, черт возьми! А последним Фэллон.
Касси улыбнулась мужу.
— По крайней мере, тебя покажут по телевизору, — пошутила она.
Алекс отвернулся.
— За последние три года если Барбара Уолтерс кого-то из номинантов на «Оскара» ставит третьим, то этот номинант и выигрывает. Это сродни чертовому барометру того, как проголосует Киноакадемия.
Не зная, что ответить, Касси соскользнула с кровати и обняла мужа.
— Я не выиграю, — сказал он, и его слова тихо упали на ее плечо.
— Выиграешь, — убежденно прошептала она. — Обязательно выиграешь.
Как это обычно и случалось, Алекс изменился в мгновение ока. Он встал, схватил Касси за руку и тряхнул так сильно, что волосы упали ей на лицо, а голова дернулась назад.
— Откуда ты знаешь? — спросил он, дыша ей прямо в лицо. — Откуда ты знаешь?
Слова застряли у Касси в горле — те, которые она всегда хотела произнести в свою защиту, но которые так и не слетели с ее сжатых губ. Алекс опять тряхнул ее и толкнул на пол так, что она оказалась у его ног.
Падая, она споткнулась о чемоданы и ударилась о закрытую дверь, чувствуя, что разбила голову. Но эта боль была в тысячу раз меньше, чем ранящий стыд, бегущий по телу. Она успела только увидеть приближающуюся ногу Алекса и, вместо того чтобы сжаться в комок, как обычно поступала, повернулась так, чтобы удар пришелся в спину, — боль пронзила позвоночник, не задев живот.
— Мой ребенок, — выдохнула Касси и тут же зажала рот руками, моля Бога, чтобы Алекс ее не услышал.
Но он, обхватив голову руками, уже отвернулся от нее. Он опустился рядом с женой на колени, баюкая ее, как всегда поступал, когда утихал гнев. Его руки ласкали Касси с нежностью, которая была с его яростью сиамскими близнецами.
— Прости, — шептал он. — Я не хотел.
— Ты не виноват, — ответила она, потому что хорошо выучила свою роль.
И впервые не поверила собственным словам. Через трещину глубоко у нее внутри стала сочиться злость — эту трещину так часто латали, что швам уже не на чем было держаться. «Да пошел ты к черту!» — подумала она.
Она знала, что нужна Алексу, но понимала, что не может остаться. Она не может рисковать безопасностью ребенка, которого зачали они с Алексом. Для ребенка она сделает то, что за три года не сделала для себя самой.
Когда по интеркому позвонил Джон, Алекс побросал всю одежду, даже костюмы, в чемоданы, вытащил багаж за дверь и наклонился поцеловать Касси.
— Я люблю тебя, — произнес он пафосную фразу. Его рука легла на ее ладонь, которую она прижимала к животу.
Она дождалась шороха шин по подъездной дороге, схватила куртку и покинула дом Алекса. Мир поплыл перед глазами, ей приходилось собираться с каждым шагом, чтобы убедить себя, что она поступает так, как должна поступить. Она уверяла себя, что если уйдет, пока Алекса не будет в городе, то он не так будет страдать.
Она бесцельно шла по улице. Она бы пошла к Офелии, но там Алекс станет искать в первую очередь, когда узнает, что она пропала. Больше ей обратиться было не к кому. На стороне Касси было лишь ее слово против созданного средствами массовой информации золотого образа Алекса, и ей, как и ее тезке, греческой пророчице, никто не поверит, если она скажет правду.
Ей почти удалось вспомнить. Сжатые кулаки лежали на коленях, она плакала, понимая, что предала себя, потеряв память. В противном случае она смогла бы на шаг опережать Алекса.
Он был внимателен и заботлив, наверное, потому, что она не стала бросать ему в лицо обвинения прямо в полицейском участке в присутствии журналистов, как только его увидела. Она бы никогда так не поступила, Алекс должен был бы понимать. Она не хотела обидеть его — никогда не хотела! — она лишь хотела себя защитить. Никогда бы не подумала, что это две взаимоисключающие вещи.
50 
