22 
Уоррен дочитал репортерский отчет, и, когда отложил газету, управляющий сказал:
— Мои соболезнования, мсье, но также и поздравления!
— Спасибо, — кивнул Уоррен. — Теперь вы понимаете, почему я как можно скорее должен ехать домой?
— Конечно, мсье, но, как сказала мадам, одежду невозможно приобрести, пока не откроются магазины.
— Нет, конечно, нет, — ответил Уоррен, — но одежда даже при этих обстоятельствах очень важна.
— Внезапно мадам Блан воскликнула:
— Не желаете ли, мсье, чтобы я купила все черное для мадемуазель графини?
Уоррен быстро прикинул в уме: девушка в трауре по своей матери.
В то же время могло несколько потускнеть впечатление от его приезда в Англию, если б Надя, как в свое время Магнолия, была ограничена строгими рамками траурных предписаний.
Уоррен покачал головой.
— Нет, мадемуазель, незачем пребывать в трауре, — ответил он. — Мы в родстве по линии моей матери, поэтому нет причин, чтобы скорбь по случаю смерти моего дяди затрагивала ее именно таким образом.
— Меня это радует! — возликовала мадам Блан. — Как я уже говорила моему мужу, в трауре мы все похожи на стаю черных ворон!
Уоррен улыбнулся.
Если в мире и есть страна, где женщина в трауре может выглядеть привлекательной и даже соблазнительной, так это Франция.
Скромная белая отделка черного платья, живая кожа, просвечивающая сквозь шифон или кружева, — все это сильно отличалось от тяжелого крепа, обилия черного цвета с гагатовым отблеском и мрачности английского траурного одеяния.
Но вслух он лишь сказал:
— Полагаю, мадам, вы сумеете сделать так, чтобы моя родственница выглядела такой же молодой и красивой, какой была до похищения этими бесчеловечными злодеями.
— Надеюсь, мсье, они получат по заслугам!
— Граф, ее отец, об этом позаботится, — заверил ее Уоррен. — Но для нас лучше всего покинуть эту страну, пока не произошло нечто скверное. Такие уж это люди! Если их планы по добыванию денег натолкнутся на противодействие, они становятся чрезвычайно опасны.
— Это правда, мсье, — согласилась мадам Блан. — Поэтому вы тем более должны сесть на второй по расписанию экспресс, как посоветовал мой муж.
— Все будет устроено, мсье, — вставил управляющий. — Отдельное купе в поезде, самая лучшая каюта на пароходе и курьер, который будет путешествовать с вами и позаботится обо всем.
— Благодарю вас! — немного склонил голову Уоррен.
Сейчас, когда он стоял у окна, все это показалось ему довольно забавным.
Нежданно-негаданно, как по мановению волшебной палочки, вся его жизнь изменилась.
Отныне в его распоряжении будут курьеры, камердинеры, лакеи, готовые тотчас исполнять его приказания, управляющие и служащие, которые помогали его дяде содержать имение.
Они будут заботиться о том, чтобы каждый его особняк функционировал подобно хорошо смазанной машине, чтобы не возникали поломки и сбои, могущие лишить его сна по ночам.
«Я удачлив, невероятно удачлив!» — думал он.
Он задернул шторы, спрятавшись от лунного света, и лег в постель.
В Дувре они сошли с парохода и сели в забронированный вагон поезда, следовавшего в Лондон.
Уоррен смотрел на Надю, и, хотя у нее был все еще утомленный вид, она казалась ему ослепительной красавицей.
Она предавалась благодатному сну в комфортабельной каюте, заказанной для них на пароходе, шедшем через Ла-Манш, пока он гулял по палубе, ощущая потребность в свежем воздухе, и упивался восхитительно спокойным морем, в котором отражались лучи заходящего солнца.
Он молча наслаждался роскошью, которая до сих пор окружала их, доставляя удовольствие, однако не воспринимал ее как вознаграждение за неудобства, перенесенные в Африке.
Просто ему верилось, что все это великолепие предвещает счастливое будущее.
Он выжидал вплоть до сего момента, чтобы сообщить Наде свое новое имя и титул.
Она была достаточно наблюдательна и с изумлением заметила, как управляющий отеля назвал его «милорд», а не «месье».
— Когда прошлой ночью вы отправились спать, — пояснил ей Уоррен, — управляющий показал мне номер «Тан» с репортерским отчетом о смерти моего дяди.
— Мне жаль, если это вас расстроило.
— Я этого ожидал, так как моя матушка уже поставила меня в известность. После того как погиб его сын, он перенес сердечный приступ и погрузился в кому… Вот и получается, что теперь я шестой маркиз Баквуд.
22 
