50 
Когда она подняла голову, глаза ее, потемневшие от гнева, метали молнии.
– Мне не нужно ни цента твоих денег, ты слышишь, Луис Ламберт?! Если для тебя они так много значат, выходит, тебе они нужны гораздо больше, чем мне! Не все можно купить за деньги, заруби себе это на своем надменном аристократическом носу! Я приехала сюда, чтобы увидеть свою сестру, а не для того, чтобы жить за ее счет, и уж тем более не для того, чтобы продавать себя за деньги даже такому, как ты. Все, что ты получил от меня, я дала тебе сама, по собственной воле, и не подсчитывала, сколько я с этого буду иметь. Мне ничего от тебя не нужно. Потому что ты все равно не в состоянии дать мне даже той малости, которая согрела бы мое сердце… – Она медленно разорвала чек пополам, потом еще и еще, до тех пор пока он не превратился в горсть мелких клочков, и швырнула их прямо в его холодное, злое лицо.
Он не отшатнулся, только на миг прикрыл глаза, когда бумажки полетели в его лицо. Даже загар не мог скрыть его необыкновенную бледность и побелевшие края губ. Он явно не ожидал ничего подобного. Огромным усилием воли он взял себя в руки и подавил в себе ту злость, которую вызвала в нем ее гневная тирада, и безжалостно произнес:
– Вот и прекрасно. Я распоряжусь, чтобы приготовили твои вещи. Джей отвезет тебя в аэропорт, где на твое имя уже заказан и оплачен билет до Нью-Йорка. Но прежде, чем ты уедешь, я бы хотел, чтобы ты подписала вот это. – Он протянул ей лист бумаги, на котором размашистым почерком было что-то написано.
Черные, зловещие строчки прыгали и расплывались у нее перед глазами. В грудь словно вонзили острый кинжал. Она разорвала и этот лист, но на сей раз не стала швырять его ему в лицо, а просто произнесла со всем презрением, на которое только была способна:
– Я не собираюсь давать тебе никаких обещаний. Как бы ни была велика твоя сила и власть, ты не сможешь удержать меня, если я снова захочу увидеть Сандру, и я ничего не подпишу. Когда-нибудь она узнает правду и захочет побольше узнать о своей семье. И я буду терпеливо ждать, когда это произойдет. Я знаю, ваша семья презирала Арабеллу и была против ее брака с твоим дядей, но, как бы там ни было, ты не в силах изменить того факта, что она родная мать Сандры и что я ее сестра. Да, как бы тебе это ни было противно, мы сестры и имеем право знать о существовании друг друга.
Взглянув ему в лицо, она похолодела от страха, но не отступила и не сдалась, а, высоко подняв голову, встретила его враждебный, полный нескрываемой угрозы взгляд с необычным для себя гордым высокомерием, рожденным из боли и отчаяния.
Ей показалось, что в его взгляде мелькнуло невольное уважение, но оно так быстро исчезло, что она подумала, будто ей померещилось.
– Ладно. Можешь ты мне обещать хотя бы одну вещь, Эвелин? – спросил он неожиданно смягчившимся тоном.
Она не ожидала такой перемены и удивленно посмотрела на него.
– Какую?
– Что ты дашь мне знать, если тебе когда-нибудь понадобится помощь.
Она не верила своим ушам. Ее плечи, которые только казались такими непреклонными, неожиданно обмякли. Она натянуто рассмеялась.
– Нет. Я давно привыкла сама заботиться о себе и не нуждаюсь ни в чьей помощи. Ты ведь имел в виду деньги, что же еще? – Она презрительно усмехнулась. – Благодарю, я хорошо обеспечена, об этом позаботилась Арабелла. Через год, когда мне исполнится двадцать четыре, я полностью вступлю в права наследования. Впрочем, тебя это не касается. Запомни одно: даже если бы я умирала с голоду, то и тогда бы не взяла у тебя ни цента.
– Идиотка!
Эвелин испытала извращенную радость, что сумела прорвать непроницаемую маску его самообладания. Но он очень быстро справился со своими эмоциями и продолжил голосом, полным нескрываемой злости:
– Предупреждаю тебя, не пытайся больше увидеться с Сандрой, не то пожалеешь.
– Вот как? И что же ты мне сделаешь? Заточишь в темнице? Выколешь глаза и отрежешь язык? Или, может, убьешь?
– Ну зачем же такие радикальные меры? – зло осклабился он. – Есть и другие, более цивилизованные, но не менее действенные способы заставить человека молчать. Не советую тебе проверять, – угрожающе добавил он.
Она взвешивала его слова, глядя на него огромными, полными боли и гнева глазами. Он выглядел как обычно, суровым и бесстрастным. Весь огонь, вся страсть прошедшей ночи были подавлены железной волей.
– Ты всегда так расплачиваешься со своими любовницами? – спросила она.
50 
