8 
— Слишком рано. Туманница* должна была начать действовать только через полчаса. Не нравиться мне эта восприимчивость.
— Ты же сам видишь, у нее слабый организм. Как бы нам не ошибиться с выбором.
Голоса доносятся издалека, но я не перестаю чувствовать и слышать. Просто мне уже так все-е равно-о.
Кажется, я летаю, или это просто меня взяли на руки, какая сейчас разница. Просто хорошо. Мое бедное тельце кладут на что-то мягкое, затем трясут, вынимая из одежд. Прохладной кожи касаются горячие руки, и мне не хочется им сопротивляться, это нравится.
Появляется женщина, жутко ругается, обзывает охальниками и супостатами. Меня продолжают вертеть, уже переодевая во что-то. Женский голос шепчет успокоительные слова, но мне нет до нее дела, разлука с ласковым огнем почти болезненна. Пытаюсь слабо сопротивляться, чего-то просить.
Потом снова появляются они. Воздух вокруг вибрирует от мощи и первозданности древней магии, а я начинаю мелко дрожать.
Сознание продолжает тянуть в самые глубины забытья, но я сопротивляюсь.
Так хочется дослушать странную песню, которую поют эти голоса. В их звучании раскаты грома и переборы дождя, звон капели и шорох снега, в них завывания потерявшегося в горах ветра и шепот вечернего бриза, свет звезд и безмерная свобода. Вот уж никогда не думала, что услышу песнь драконов*.
И я тянусь к этим голосам, я таю в них, сливаюсь…
Внезапно внутренняя нить рвется, забытье отпускает меня навстречу этим голосам… И я распахиваю глаза.
Прямо надо мной склонились две драконьи морды, с удивлением вглядывающиеся в подернутые туманом, но разумные глаза. Мои голубые глаза.
— Я же говорил, не нравится мне это, — прошипел один из них, обрывая песнь. — Будь осторожней, мы не можем потерять ее сейчас, слишком много сил потрачено.
Второй дракон, все так же тихо мурлыкавший себе под нос, кивнул.
А мне ничего не оставалось, как тонуть в этих звуках, чувствуя, как они овладевают всем телом. Я снова прикрыла глаза, позволяя песне ласкать мне кожу и туманить разум. Как хорошо…
Резкая боль выводит из состояния близкого к блаженству. Хватаюсь за грудь и натыкаюсь на нечто твердое, которое торчит у меня между ребер. Крик боли врывается в песню, все еще тянущую меня за собой, ломая ее стройный ряд. Певец замирает на вздохе, сбиваясь на каких-то пол-октавы…
Новый крик сотрясает стены.
— Рано… приготовься, я выну его… у нас останется лишь несколько секунд. Только не прекращай звать.
Ох, как больно… согретый кинжал высвобождается из теплых ножен моего тела, и я чувствую, как из раны, пульсируя, вытекает кровь. Биение сердца сходит на нет.
Поврежденные ребра начинает яростно жечь, и на краю ускользающего сознания я чувствую проникновение чего-то чуждого человеческой натуре, но более яростного и сильного.
— Этого мало! Подержи ее.
Голову зажимают в тисках, и уже помутневшими глазами умирающей я вижу, как когтистую длань разрезает клинок, согретый моим ускользающим теплом. Густая, невозможно темная, чуть в зелень кровь капает на мое лицо, на губы, проникает в рот, в горло, грудь, до самого сердца…
И лишь эта песня… лишь она одна.
Моя безмятежность нарушена. Кто этот наглец смевший коснуться меня? Настороженное шипение рвет тишину.
— Очнулась!
Ловлю руку у самого лица и приоткрываю глаза.
Красивое лицо совсем рядом. Опасно соблазнительные губы довольно улыбаются.
В комнату входит второй.
Такойш-ше, крас-сивый, опас-сный.
Понимаю, что говорю это вслух.
Тот, что был рядом, осторожно заводит мне руку назад. Ласковое прикосновение сильных пальцев.
Не обит-дят.
Снова вслух.
Расслабляю руку, позволяя нашим пальцам переплестись.
Второй скользнул рядом, плавно, опасно, красиво. Горячая ладонь легла на живот. Эта тряпка, кутающая меня, мешает. Хочу чтобы коснулся кожи.
— Кос-снис-сь! — почти стон.
Он улыбается, медленно опускает руку, соскальзывает на обнаженное тело. Вздрагиваю. А желтоглазый прижимает мое колено к своему бедру.
Первый в этот момент утыкается носом в мою шею, покрывает поцелуями ключицы и вырванное из плена ткани плечо.
Запрокидываю голову и довольно улыбаюсь.
— Хрш-шо!
На ухо что-то шепчут, и я чувствую прикосновения раздвоенного языка к тонкой коже. Не выдерживаю, поворачиваю голову и ловлю губы. Едва напиваюсь поцелуями одного, припадаю к устам другого.
8 
