27 
— Смотри, папа, я могу ездить на большой лошади так же хорошо, как и ты!
Граф подъехал поближе, и Атейла подумала, что, как бы она к нему ни относилась, на огромном жеребце он сидел как влитой и выглядел прямо-таки величественно.
— Да, ты неплохо ездишь, — сухо ответил он девочке. Потом повернул свою лошадь к Атейле и спросил:
— Вы уверены, что моя дочь достаточно взрослая для того, чтобы ездить в мужском седле? Я не одобряю девочек, которые стараются быть похожими на мальчиков.
Его тон, как обычно грубый, взбесил ее, и она резко ответила:
— Дело не в том, чтобы походить на мальчика, милорд. Так как Фелисити впервые села на большую лошадь, мне показалось, что женское седло будет менее надежным.
— Я уже сказал Джексону, чтобы он купил для нее пони, — сказал граф. — И впредь я желаю, чтобы она ездила только в женском седле.
Мне не нравятся эти новомодные штучки, на которые так падки женщины.
Не дожидаясь ответа Атейлы, граф повернул лошадь и ускакал. Хотя его поведение было оскорбительно, девушка промолчала. Фелисити, подъехав к ней поближе, сказала:
— Ты не плачешь! А мама плакала, когда папа с ней так разговаривал.
Горько улыбнувшись, Атейла снова подумала, что у графини были причины сбежать отсюда, но вслух она только сказала:
— Пора нам возвращаться. Может, Джеб нам покажет другой путь, не через парк.
Действительно, Джеб показал им дорогу, которая шла по лесу и, как он сказал, вела к саду вокруг имения.
Лес был довольно густой. Атейле он показался очень красивым. Она чувствовала, что все вокруг заставляет ее сердце биться сильнее, напоминает то, о чем она мечтала в детстве и о чем даже бесконечные путешествия не заставили ее забыть.
Пение птиц, солнечные лучи, пробивающиеся сквозь ветки деревьев, одетые ярко-зеленой молодой листвой, цветы в саду, трава на газонах — все радовало девушку после безжизненной однообразной пустыни, в которой она провела большую часть жизни.
«Здесь так хорошо, — думала она, — что все обязательно должны быть счастливы».
Но когда она взглянула на замок, он показался ей таким же темным и зловещим, как его хозяин. Воспоминание о графе угнетало ее, и Атейла стала думать о Фелисити, о том, что ее задача — помочь девочке стать счастливой, как она пообещала графине.
Хотя Джеб предлагал им оставить лошадей у парадного входа, Атейла настояла на том, чтобы они доехали до конюшни. Она считала, что Фелисити должна поблагодарить Джексона за эту прогулку.
— Но это же не Джексон, а папа разрешил мне прокатиться, — удивилась девочка.
— Но Джексон выбрал для тебя такую хорошую лошадь, оседлал ее и послал с нами Джеба, — напомнила Атейла.
Фелисити подумала немного, а потом сказала:
— Моn Pare никогда не благодарил слуг на вилле. Он говорил, что все они глупые и бестолковые, а иногда ужасно злился на них потому что они недостаточно хорошо заботились о маме.
— Но слугам всегда приятно, когда их благодарят, — сказала Атейла. — Если ты никогда не будешь этого делать, они не будут стараться помочь тебе.
Фелисити замолчала, словно обдумывая эти слова, но, подъехав к конюшне, очень мило поблагодарила Джексона.
— У вас скоро будет свой пони, миледи, — сказал Джексон. — Я знаю, где найти подходящего, и сегодня или завтра куплю его для вас.
— Я хочу большого пони, — решительно заявила Фелисити.
— Я куплю вам самого хорошего пони, — улыбнулся Джексон, — и самого красивого. Потом он повернулся к Атейле и спросил:
— Ну, как вы, мисс? Вижу, вы неплохо справляетесь с лошадкой?
— Мне очень понравилось, спасибо! Но, если можно, завтра я хотела бы прокатиться на более резвой. Не бойтесь, я справлюсь.
Джексон рассмеялся:
— Не сомневаюсь! Думаю, мисс, скоро вы поедете на охоту!
— Я никогда не охотилась, но с удовольствием попробовала бы.
Но потом она сказала себе, что все это только мечты. До охотничьего сезона было еще далеко. Граф, наверное, постарается избавиться от нее к тому времени.
Мысль об этом угнетала ее, но, когда они поднимались к себе в комнаты, она решила, что надо наслаждаться каждым моментом жизни здесь и не думать ни о чем плохом. Ведь этот замок был словно ожившей детской фантазией, которые рождались в ее воображении под влиянием рассказов матери об Англии.
В детской, на столе уже дымился чай. Это был настоящий английский чай с сандвичами, печеньем, горячими лепешками на серебряных тарелочках, несколькими сортами джема и медом. Все это было очень не похоже на скудные трапезы.
27 
