30 
Спустившись до середины, я увидела сухонькую, щуплую, аккуратную старушку, которая опираясь одной рукой на палку, а второй держала старую тряпичную сумку с продуктами, и пыталась преодолеть ступени. Пройдя несколько, она останавливалась передохнуть и тяжело кряхтя, охала. Бабульку стало очень жалко и, подойдя к ней, я участливо спросила:
— Вам плохо? Может помочь сумку донести?
— Если не трудно, детка, то помоги, — с благодарностью ответила она.
Забрав у старушки сумку, я взяла её под локоть, и мы начали наш подъём.
— С каждым днём всё сложнее подняться, — прошамкала бабулька, горестно вздохнув. — А ведь были времена, когда я по этим ступенькам почти взлетала… Эх, молодость… Только постарев, понимаешь ценность силы и здоровья…
— Возможно, — пробормотала я, погружённая в свои мысли и думающая, куда сейчас податься, чтобы узнать побольше про дом, но тут до меня дошли слова старушки о том, что в молодости она чуть ли не взлетала по этим ступенькам и я с интересом посмотрела на неё. «А это может быть шансом!».
— Как я понимаю, вы здесь живёте и, причём давно? — осторожно спросила я, боясь спугнуть излишним любопытством пожилую женщину.
— Да, вот уже пятьдесят девять лет. Нам квартиру в этом доме дали акурат перед смертью Иосифа Виссарионовича… хорошие времена были — добрые, размеренные. Все дружно жили, никуда не спешили. А сейчас… Вон, ты первая, кто за много месяцев подошла ко мне и предложила помощь… а другие всё куда-то бегут… куда-то спешат.
— Так вы, наверное, и жильцов помните многих, да? — с надеждой спросила я. «Хоть бы у бабульки старческий маразм не прогрессировал. Тогда у меня есть шанс получить ответы на главные вопросы».
— А чего ж не помнить? — старушка оживилась. — Раньше здесь люди интересные жили, с которыми было о чём поговорить. Не то что сейчас… Понаехали капиталисты, покоя от них нет…
«Всё ясно. Ярая коммунистка, живущая прошлым» — вынесла вердикт я и улыбнулась.
— Так интересуешься прошлым, аль по делу? — мы остановились передохнуть в пролёте между ступенями, и бабулька пристально посмотрела на меня.
Глаза женщины светились прозорливостью и хитростью, и я поняла, что тут старческим маразмом и не пахнет, и лучше говорить правду.
— По делу, — ответила я.
— Ну, если донесёшь мне сумку до квартиры, то я тебя чаем напою и расскажу, что помню.
— Договорились, — улыбнувшись, я кивнула.
Дойдя до дверей и, открыв их, я пустила бабушку вперёд, а на лицо нацепила маску самоуверенности и высокомерия, чтобы консьержу дать отпор. Увидев меня во второй раз, он нахмурился и кинулся к старушке, пытаясь меня от неё отодвинуть и забрать сумку с продуктами.
— Ты чего это, касатик, козлом запрыгал? — в голосе женщины появились строгие нотки, и она окатила его холодным взглядом. — Уйди с дороги, это гостья ко мне.
— Серафима Павловна, да эта проходимка из газеты, нос свой суёт везде, сенсации ищет, — обиженно произнёс мужчина. — Её надо в шею гнать!
— А тебе какое дело, кто она? Для меня это свободные уши, а не проходимка, — властно ответила она, слегка ударив консьержа палкой по ногам, и я заулыбалась. — Уйди в сторону! Буду я ещё всяких сопляков спрашивать, что мне делать со своими гостями. Лучше лифт вызови!
С ненавистью посмотрев на меня, консьерж потрусил к лифту, а я с уважением посмотрела на бабульку. «Вот тебе и щупленькая, хилая маразматичка. Генерал в юбке! Вон, даже это бывший солдафон боится ей слово сказать». А в том, что консьерж бывший военный я почему-то не сомневалась.
Всё ещё улыбаясь, я вошли следом за бабулькой в лифт и, нажав на кнопку, она неожиданно мне улыбнулась, а потом спросила:
— Что, уже пыталась расспрашивать нашего Назарыча, да?
— Пыталась, — ответила я, и кротко вздохнула.
— Глухой номер, — бабка поморщилась и покачала головой. — Всегда молчит, как партизан, даже посплетничать с ним нельзя. За это его и не люблю. Сын мой его сюда после выхода на пенсию пристроил, вот теперь и мучаюсь я. А раньше хоть сидели консьержки, с которыми можно и поговорить было… Эх, жизнь… Ну ничего. Сейчас он сделает пару звонком и станет весело, — женщина хитро сверкнула глазами и ещё шире улыбнулась.
Я только открыла рот, чтобы спросить, что она подразумевала под весельем, после каких-то звонков, как лифт остановился.
— А вот и мой этаж! — жизнерадостно провозгласила бабушка и направилась к металлической двери, доставая на ходу ключи.
30 
