3 
— Нет! — отрезал герцог. — Я не могу себе этого позволить!
Секунду Кельвин Уорд сидел, словно оцепенев.
Он чувствовал непреодолимое желание сказать дяде все, что о нем думает, однако понимал, что дело окончится неприятной сценой, которая ему ничего хорошего не сулит.
В конце концов, уговаривал Кельвин себя, он в глубине души и не надеялся, что дядя придет к нему на помощь.
Ведь герцог отказал ему даже тогда, когда Кельвин чуть не на коленях умолял его помочь умирающей матери.
Он так и не смог забыть ту горечь, которая охватила его тогда, когда он уходил из Уксбридж-Хауса, а в ушах все звенел металлический голос дяди.
«Мне делать больше нечего, как забивать себе голову какими-то немощными женщинами и нищими племянниками!» — заключил он.
Кельвин тогда был в полном отчаянии и, лишь одолжив деньги у ростовщиков под баснословные проценты, обеспечил возможность своей матери, леди Рональд Уорд, умереть, как подобает человеку их круга.
Кельвин Уорд встал.
— Если это ваше последнее слово, сэр, — проговорил он, — то у меня больше нет доводов, чтобы вас убедить.
— Не сомневаюсь, — ответил герцог. — Мог бы и не приходить сюда, а найти какого-нибудь другого простака, который поверил бы в твои грандиозные замыслы!
«Не такие уж они грандиозные!» — усмехнулся про себя Кельвин, оглядывая просторный, уютный кабинет.
Он не сомневался, что, если бы у него была возможность внимательно рассмотреть книги в книжных шкафах, он обнаружил бы изрядное количество старых томов, собранных еще его предками. Книги эти представляли немалую ценность, поскольку были первыми изданиями.
На стенах висели портреты предков герцога — бывших герцогов Уксбриджских, — это были работы всемирно известных художников.
Кельвин вовсе не хотел, чтобы дядя продал их, просто он не верил его бесконечным причитаниям по поводу бедности, в то время как он жил в окружении несметных богатств.
С другой стороны, ковры в доме были потертые, узорчатые шелковые портьеры обтрепанные, лакеи из года в год ходили в одних и тех же ливреях. Сам герцог был настолько скуп, что эта его черта служила неизменным поводом для шуток среди людей, знавших его.
«А может, он и вправду беден?» — частенько задавал себе вопрос Кельвин.
Вопрос этот не давал ему покоя в течение многих лет, особенно с тех пор, как умер его отец и он стал наследником герцогского титула.
Однако у дяди ни разу не возникло желания поведать своему племяннику о том, какие богатства перейдут ему, когда он вступит во владение титулом.
Мало того, он даже ни разу не оказал Кельвину гостеприимства.
В Уксбридж-Хаусе Кельвину Уорду никогда не предложили даже бокала вина, не говоря уж об обеде или чае.
И все же возвращался он из Индии в радужном настроении.
Он почти убедил себя, что дядя хоть раз в жизни должен помочь ему заработать на жизнь.
Как же тяжело ему было покидать свой полк! Даже сейчас не мог он без боли в сердце вспоминать своих солдат, которых обучал премудростям военного искусства.
Он отказался от карьеры военного, как он только что рассказал дяде, лишь потому, что ему пришлось посмотреть правде в глаза: на жалованье военного ему не прожить. А залезать все глубже и глубже в долги было не в его характере, такое поведение казалось несовместимым с его представлением о порядочности.
«Я считаю Кельвина Уорда одним из самых порядочных людей, каких я когда-либо встречал», — сказал как-то полковник, с которым он служил, будучи уверенным, что тот его не слышит.
И теперь Кельвин, криво усмехнувшись, подумал, что вряд ли подобная характеристика подойдет ему в будущем.
Он решил пуститься в коммерцию, а именно — стать торговцем, и прекрасно отдавал себе отчет в том, что честность и порядочность вряд ли являются качествами, необходимыми человеку на пути быстрого обогащения.
Знакомые, о которых он говорил герцогу, очень хотели, чтобы Кельвин стал их партнером.
«Ты как раз такой человек, который нам нужен, — убеждал его один из них. — Ты, Уорд, внушаешь доверие к себе с первого взгляда, а в сегодняшнем бизнесе это самое главное».
И теперь Кельвину Уорду казалось, что он никогда не сможет войти в деловой мир. Будущее представлялось ему туманным, и он понятия не имел, что делать дальше.
Он покинул Уксбридж-Хаус, вежливо попрощавшись с дядей, не выказывая ни враждебности к нему, ни чувства обиды.
3 
