22

Ник Демарко дал о себе знать только в пятницу. Как назло, мобильник зазвонил, когда я стояла в коридоре нашей квартиры на Саттон-плейс и прощалась с мамой.

Эллиотт заехал, чтобы отвезти ее в аэропорт Тетерборо, где ей предстояло присоединиться к Кларенсам и лететь на их частном самолете на Корфу, а там их уже ждала яхта.

Шофер Эллиотта успел вынести из квартиры багаж и теперь нажимал кнопку лифта. Секунд через тридцать все уехали бы, но я машинально ответила на звонок, сказав: «Привет, Ник», после чего мне захотелось откусить себе язык. Мама и Эллиотт мгновенно насторожились, а значит, правильно догадались, кто звонит. Заявление, которое он сделал на пресс-конференции, выразив свое глубочайшее сожаление, что Лизи Эндрюс, возможно, познакомилась с преступником в его клубе, транслировалось по всем каналам вот уже двое суток.

— Прости, Каролин, что не перезвонил раньше, — сказал Ник.— Последние несколько дней были такими суматошными, сама понимаешь. Как у тебя со временем? Мы могли бы встретиться сегодня вечером или, скажем, завтра?

Я чуть отвернулась, сделав шаг в гостиную.

— Я свободна сегодня, — поспешила ответить, чувствуя пристальные взгляды Эллиотта и мамы.

Оба напомнили мне игру в «статуи», в которую мы часто играли, когда мне было лет десять. Ведущий раскручивал игроков за руку, а потом отпускал, и нужно было замереть в том положении, в котором оказался, прекратив вращение. Побеждал тот, кто умудрялся дольше всех продержаться неподвижно.

Мама напряженно замерла, держась за дверную ручку, а Эллиотт застыл с маминой сумкой в вестибюле. Я хотела сказать Нику, что перезвоню ему позже, но побоялась упустить свой шанс и подтвердила встречу.

— Куда за тобой заехать?

— В квартиру на Саттон-плейс, — ответила я.

— Я буду в семь. Согласна?

— Прекрасно.

Мы оба дали отбой.

Мама в тревоге нахмурилась.

— Это был Ник Демарко? С какой стати он тебе звонит, Каролин?

— Я первая ему позвонила в среду.

— Зачем тебе это понадобилось? — поинтересовался изумленный Эллиотт, — Вы ведь, кажется, не общались после похорон отца?

Я наскребла парочку правдивых фактов и состряпала вранье.

— В прошлом я была серьезно в него влюблена. Может, и сейчас остались кое-какие чувства. Когда я увидела его по телевизору, то подумала, хорошо бы позвонить ему и выразить сочувствие по поводу случившегося с Лизи Эндрюс. В результате — он позвонил!

По маминому лицу я поняла, что у нее отлегло от сердца, хотя она старалась не подавать виду.

— Мне всегда нравился Ник, когда Мак приводил его на ужин. И я знаю о его блестящей карьере.

— Да, за последние десять лет он, безусловно, преуспел, — согласился Эллиотт, — Насколько я помню, его родители держали какой-то ресторан. Но, должен сказать, я не завидую известности, которую он получил сейчас.— Он дотронулся до руки мамы, — Оливия, нам пора. Мы и так попадем в пробку, а туннель Линкольна вообще превратится в кошмар.

Мама всегда выходит в последнюю минуту, надеясь только на зеленые светофоры. Я сейчас невольно сравнивала мягкую обходительность Эллиотта с отцовской реакцией на ситуацию, будь он здесь.

«Лив, ради бога, нас бесплатно везут в Грецию. Так давай хотя бы не опоздаем!» — примерно так он стал бы ее поторапливать.

Последовали прощальные поцелуи и наставления, мама вошла в лифт с Эллиоттом, и ее последние слова: «В случае чего, обязательно позвони, Каролин» — прозвучали приглушенно из-за закрытых дверей.

Должна признаться, меня взволновало предстоящее свидание с Ником, если эту встречу можно назвать свиданием. Я заново накрасилась, расчесала волосы, решила оставить их распущенными, затем, в последнюю минуту, надела новый костюм от «Эскада», который мне купила мама, несмотря на мое сопротивление. И пиджак, и брюки были бледно-салатного оттенка, подчеркивавшего, как я знала, рыжинку в моей каштановой шевелюре.

  32