очень нудно 
71 
— Я знаю, Дерек, что он тебя всегда разочаровывает, — Эллиотт попытался изобразить сочувствие.
— Если бы только это. Да что там говорить! Кстати, Говарду Альтману я также хочу оставить пятьдесят тысяч долларов.
— Уверен, он будет очень признателен. Он знает о твоих планах?
— Нет. В последнее время он тоже стал зарываться. Сразу видно, у него хватает наглости полагать, будто ему причитается от меня большое наследство. Пойми меня правильно. Он славно потрудился, и я тебе благодарен за то, что ты порекомендовал мне Альтмана, когда его предшественник не справился.
Эллиотт закивал, принимая благодарность.
— Один из моих клиентов продавал дом и упомянул, что смотритель теперь доступен для работодателей.
— Что ж, вскоре он снова станет доступен. Но он мне не родня, к тому же он никак не усвоит простой вещи: когда тебе попадаются хорошие работники вроде Крамеров, не стоит отнимать у них лишнюю комнату или две.
— Твой адвокат по-прежнему Джордж Роденбург?
— Конечно. С чего бы я стал его менять?
— Я имел в виду, что поговорю с ним насчет создания фонда. Ты сказал, что завершаешь сделку с недвижимостью на Сто четвертой улице сегодня днем. Хочешь, чтобы я присутствовал?
— Роденбург справится сам. Предложение поступило много лет назад. Изменилась только цифра.
Олсен поднялся, чтобы уйти.
— Я родился на Тремонт-авеню в Бронксе. В то время это был хороший район. До сих пор помню, как мы с сестрой сидели на ступенях небольшого дома в несколько этажей вроде тех, которыми я владею теперь. Я ездил туда на прошлой неделе. Все пришло в упадок. На углу того дома, где мы жили, теперь пустырь. Полно мусора, сорняков, пивных банок. Пока я жив, я хочу увидеть, как пустырь превратится в парк.— Лицо старика расплылось в блаженной улыбке, когда он повернулся к двери, — Всего хорошего, Эллиотт.
Эллиотт Уоллас проводил клиента через приемную, довел по коридору до лифта, потом вернулся в кабинет, впервые за свою жизнь подошел к бару в одиннадцать утра и налил себе неразбавленное виски.
53
Поздним утром в понедельник я подъехала к старому дому, где Мак когда-то снимал квартиру. Нажав кнопку переговорного устройства и представившись, я все-таки услышала после недолгого замешательства неуверенное приветствие. Я понимала, что должна говорить быстро.
— Миссис Крамер, это Каролин Маккензи. Мне нужно с вами поговорить.
— Ой, нет. Муж сегодня с утра ушел.
— Я хочу поговорить с вами, а не с ним, миссис Крамер. Прошу вас, уделите мне несколько минут.
— Гасу это не понравится. Я не могу...
— Миссис Крамер, вы, наверное, знаете из газет, что полиция считает моего брата виновным в исчезновении девушки. Мне необходимо с вами поговорить.
На секунду мне показалось, что она повесила трубку, но потом раздался щелчок, и дверь в вестибюль открылась. Я вошла, пересекла вестибюль и позвонила в дверной звонок. Она слегка приоткрыла дверь, словно желая удостовериться, что я не привела с собой целую армию, готовую штурмом взять ее квартиру, а потом все-таки дверь отворилась, но ровно на столько, чтобы я могла войти.
Комната, еще недавно напоминавшая мне гостиную в доме бабушки па Джексон-Хайтс, была голой и ободранной. В углу возвышалась целая гора картонных коробок. Окна лишились штор и занавесок. На стенах больше не было картин, а приставные столики стояли без ламп и безделушек, которые я видела во время последнего визита.
— Мы переезжаем в наш домик в Пенсильвании, — сказала Лил Крамер, — Нам с Гасом давно пора на покой.
Она сбегает, подумала я, внимательно рассматривая женщину. В комнате было прохладно, а у нее на лбу выступили крошечные капельки пота. Седые волосы, убранные с лица, были туго стянуты на затылке. Цвет лица был такой же тускло-серый, под стать волосам. Я уверена, она даже не сознавала, что ее руки, не переставая, нервно массируют друг друга.
Не дождавшись приглашения, я опустилась на ближайший стул. Ходить вокруг да около не имело смысла, поэтому я сразу перешла к делу.
— Миссис Крамер, вы знали моего брата. Вы считаете его убийцей?
Она облизнула губы.
— Ничего я про него не знаю.— И тут же выпалила: — Он оболгал меня. Я к нему относилась со всей душой, он мне действительно нравился. Я всегда хорошо заботилась о его одежде и комнате. А он взял и обвинил меня.
— В чем именно?
71 
