очень нудно 
48 
— Полно тебе, мама, — упрекнула ее Саванна. — Такие люди есть и в Нью-Йорке. А на Юге люди дружелюбны, по крайней мере некоторые из них, — сказала она и тут же вспомнила о Луизе, которая отнюдь не была дружелюбной и, уж конечно, никакого южного радушия по отношению к Саванне не проявляла. — Везде есть настоящие люди и люди фальшивые, как среди южан, так и среди северян. — Она была права, но Алекса и слышать об этом не хотела.
— Никто из этих людей не поддержал меня, когда я вернулась в Нью-Йорк. И я, считавшая их в течение семи лет своими лучшими друзьями, никогда о них больше не слышала. От тех лет у меня, кроме тебя, ничего не осталось, — сказала Алекса, печально улыбнувшись. — И я, черт возьми, по тебе безумно скучаю. Тебя нет всего два дня, а я уже места себе не нахожу.
— Знаю. И я тоже. Кажется, что уже прошла целая вечность. Когда ты приедешь?
— Не в ближайший уик-энд. Смогу лишь в следующий. Это дело отнимает у меня все силы. — Она была измучена, и Саванна чувствовала это по голосу. — Интересно было на уроках?
— Скучно. Но я справлюсь. — Саванна пыталась подбодрить мать. Она знала, что мать боится приезжать в Чарлстон, но готова побывать даже в аду, чтобы встретиться с дочерью. Саванна с нетерпением ждала ее приезда.
Перед ужином ей позвонила по сотовому телефону Джулиана, которая, как и Саванна, узнала, что их матери в свое время были лучшими подругами.
— Моя мама просила передать твоей маме, что любит ее, храни ее Господь, — сказала Джулиана, и Саванна едва не рассмеялась. Ей хотелось сказать, что она теперь знает: это означает, что мать Джулианы ненавидит ее мать. Если бы Алекса привыкла употреблять подобные идиомы, она сказала бы то же самое. Но, будучи уроженкой Нью-Йорка, она отличалась прямолинейностью, а поэтому просто назвала мать Джулианы предательницей.
Девочки поболтали и условились встретиться завтра в школе. Саванна села за уроки и едва успела выучить историю, как настало время ужина.
Без Трэвиса и Скарлетт беседа за столом в тот вечер не клеилась. Луиза разговаривала только со своей дочерью, игнорируя Саванну и мужа. Том разговаривал со всеми, Дейзи — только с родителями, а Саванна вообще старалась не говорить, решив, что так безопаснее.
После ужина отец зашел в комнату дочери. У нее кругом были разложены книги, а сама она сидела за компьютером и рассылала по электронной почте послания своим нью-йоркским друзьям, рассказывая о Чарлстоне. Она никому не стала объяснять, почему уехала. Так посоветовала Алекса. Саванна просто говорила, что скоро вернется и что скучает. Она была довольна хотя бы тем, что вернется к своим к церемонии окончания школы. По крайней мере тогда она сможет попрощаться с ними, прежде чем все разъедутся по колледжам. Для нее нью-йоркские школьные дни уже закончились, но никто из друзей не знал этого.
— Как твои уроки? — поинтересовался Том.
— Почти закончила, — ответила Саванна. Ей пришла в голову одна мысль, и она хотела посоветоваться с отцом, но только не за ужином. Она не хотела ничего говорить в присутствии Луизы, храни ее Господь. — Наверное, мне следует навестить свою бабушку.
— Ты этого хочешь? — удивился Том.
— Возможно, это было бы хорошо, — сказала Саванна. Он кивнул. Дочь приехала в Чарлстон так неожиданно, что ему пока это не приходило в голову, но вспомнить о бабушке было очень любезно с ее стороны. Саванна была хорошей девочкой, и это тронуло его.
— Я поговорю с ней. — Мать и Луиза были людьми чрезвычайно трудными, и он боялся, что визит Саванны к бабушке может вызвать еще один взрыв негодования, скорее всего еще сильнее, чем первый. — Она довольно хрупкое создание.
— Бабушка больна? — с сочувствием спросила Саванна.
— Нет-нет, просто старенькая. Ей уже восемьдесят девять лет. — Когда он родился, ей было сорок пять, и его появление было большим сюрпризом в семье. Родители, прожив двадцать два года в браке, детей не имели, и тут появился он. Мать до сих пор говорила об этом как о чуде. В детстве она так и называла его своим маленьким чудом. Он этого терпеть не мог. Но она до сих пор иногда его так называла.
— Если она не возражает, я с удовольствием навестила бы ее, — сказала Саванна. Она почти не помнила бабушку, хотя и дружила со своей нью-йоркской бабушкой, однако чарлстонская бабушка полностью отказалась от участия в жизни Саванны из чувства лояльности по отношению к Луизе. А поскольку неюжанка Алекса оказалась аутсайдером, бабушка закрыла за ними дверь, когда они уехали, и никогда больше не открывала ее. Саванна понимала, что мать до сих пор испытывала чувство горечи, и не знала, как она посмотрит на ее визит к бабушке Бомон. Но надо это сделать, пока Саванна находится здесь. Это ведь не только семья отца, но и ее семья тоже, ее половинка, хотя сказать такое матери она не могла — это было бы похоже на предательство.
48 
