очень нудно 
66 
Саванна и Дейзи ушли из дома в одиннадцать часов, обошли весь аквариум, там же пообедали и вернулись домой в три часа дня. По словам Таллулы, отец отправился в аэропорт за Генри, поэтому они поиграли в компьютерные игры, а вскоре после пяти приехали отец и сын.
Дейзи молнией бросилась вниз по лестнице навстречу брату. Это был красивый молодой человек атлетического телосложения, на год моложе Трэвиса. В колледже он играл в футбол и учился не в Виргинском университете, а в Дюке. Саванна знала, что он специализируется в области истории искусства и в конечном счете намерен стать педагогом. В отличие от брата и отца он не интересовался бизнесом и работал в одной известной художественной галерее Нового Орлеана, а также был интерном в музее, поскольку музейная работа его тоже привлекала.
Расцеловав младшую сестренку, он взглянул на лестницу и увидел улыбающуюся Саванну. Она совсем не изменилась, с тех пор как была маленькой девочкой, просто выросла, как это уже говорил Трэвис.
— Ужасно рад видеть тебя, — тихо сказал Генри, подойдя к ней и заключив в медвежьи объятия. — Я счастлив, что ты здесь. Трэвис и Дейзи уже рассказали мне все о тебе. В этот уик-энд я приехал домой специально, чтобы увидеть тебя, — сказал он. Судя по его тону, он говорил правду.
Они прошли в гостиную. К счастью, Луиза еще не вернулась домой: она была бы недовольна тем, что он так суетится вокруг Саванны. Правда, Генри это не беспокоило. Он никогда не плясал под дудку матери.
Они уселись в кресла и немного поговорили, и Генри задал обычные вопросы: что ей нравится, чем она занимается, какую музыку любит, какие у нее любимые книги и кинофильмы. И даже фамилии ее друзей спросил. Он хотел знать о ней все. Его взгляд стал грустным, когда он спросил ее о матери.
— Мальчишкой я не любил писать, потому и не писал. Но я всегда думал о ней и о тебе. Когда твоя мама была замужем за нашим отцом, она сделала для меня особую вещь, — сказал он так, будто делился очень важным секретом. — У меня была очень тяжелая дислексия, и твоя мама учила меня говорить. Я терпеть не мог своего учителя, поэтому это делала она. Кажется, она даже посещала какие-то курсы, чтобы научиться заниматься со мной. Так или иначе я окончил среднюю школу исключительно благодаря ей. Об этом я никогда не забывал. Она была самой доброй и самой терпеливой женщиной из всех, кого я знал, — воплощение сочувствия и любви.
Том в это время стоял на пороге и все слышал, а потом удалился со страдальческим выражением лица. Ни Генри, ни Саванна этого не заметили.
— Она мне об этом не рассказывала, — честно призналась Саванна. — Наверное, вы добились хороших результатов, если тебя приняли в Дюк.
Они продолжали разговаривать, а потом вернулась Луиза после дня, проведенного в спа-салоне. Она поцеловала сына и быстро отправилась переодеваться. Ей не понравилось, что он разговаривает с Саванной, но она ничего не сказала. В их комнате с самым несчастным видом сидел Том, который совсем забыл, как Алекса учила говорить Генри все те годы и с какой любовью она это делала.
— Что это с тобой? — спросила Луиза.
— Ничего. Просто я думаю. Как ты провела день в своем салоне?
— Спасибо, хорошо, — холодно ответила она, не собираясь налаживать их отношения, пока Саванна не уедет в Нью-Йорк. Луиза собиралась наказать мужа по полной программе, преподать урок, чтобы ему не вздумалось когда-нибудь снова привезти сюда Саванну. Она не станет терпеть присутствие дочери Алексы в своем доме. Но пока это у нее не получалось.
В тот вечер во время ужина за столом царило веселье. Тон задавал Генри. Он рассказывал забавные истории, уморительно изображал разные персонажи и поддразнивал всех присутствующих, включая свою мать. Трэвис был более сдержанным, хотя общаться с ним было тоже приятно. Скарлетт нравился ее будущий деверь, хотя он и ее беспощадно поддразнивал относительно масштабов предстоящей свадьбы. По словам Скарлетт, точно так же вел себя ее младший брат. Генри было двадцать четыре года, он молодо выглядел, но в нем чувствовалась некоторая утонченность. Саванна подумала, что, наверное, жизнь в другом городе расширила его горизонты. Трэвис же по-прежнему жил в семейном коконе в Чарлстоне. И даже отец всю свою жизнь так прожил. Только Генри по-настоящему оторвался от дома, хотя выбрал для себя тоже южный город. Но Новый Орлеан был крупнее, и жизнь там была сложнее, чем в Чарлстоне, к тому же Генри много времени проводил в Лондоне и Нью-Йорке. Он знал все любимые места Саванны в Нью-Йорке.
66 
