22 
– Богатство относительно, – раздраженно сказала она. – И потом, откуда ты…
Эмори замолчала и посмотрела на ноутбук, стоявший на придиванном столике под лампой.
– Ты меня проверял?
– В тот день, когда принес тебя сюда.
– Ты узнал мое имя из водительского удостоверения.
– Остальное было просто. Нажал несколько клавиш. Выскочило название компании «Нефть и газ Шарбонно». Ты наследница.
Она не была готова говорить с ним на такие личные темы и все же услышала собственный ответ:
– Я ненавижу это слово.
– Это еще почему?
– Потому что оно означает, что мои родители мертвы. Полагаю, ты прочитал и об этом.
Мужчина отложил отвертку и очень внимательно посмотрел на нее.
– Друг твоего отца был за штурвалом самолета.
– Он был опытным пилотом, налетал на своем собственном самолете тысячи миль. Две супружеские пары – лучшие друзья навсегда – летели в Оклахому на футбольный матч, – Эмори принялась крутить пуговицы на манжете рубашки, которую она надела поверх своего костюма для бега, чтобы создать дополнительный защитный слой. – Они разбились при посадке.
Позади Эмори ярко горело пламя камина, согревая ей спину, но не достигая холодной пустоты в ее душе, возникшей при воспоминании о потере родителей.
– Долгое время я не могла прийти в себя. Я молилась богу и проклинала его, иногда в одной и той же фразе. Я изнуряла себя рыданиями. В порыве гнева я остриглась наголо. Для меня горе было болезнью. К несчастью, неизлечимой. Я просто научилась с этим жить.
Когда она поняла, насколько тихо стало в комнате, Эмори повернула голову и сосредоточила взгляд на мужчине.
Он сидел совершенно неподвижно, пристально глядя на нее.
– Других родственников у тебя нет?
– Нет. Я совсем одна. Нас хорошо знали в Батон-Руже. Куда бы я ни пошла, я обязательно встречала кого-нибудь, кто хотел поговорить о маме и папе и выразить свои соболезнования. Это тяжело выносить. Мне показалось, что нужно уехать из города, начать все сначала в другом месте, чтобы выжить. Поэтому после окончания ординатуры я продала наш дом, свои акции в компании и переехала. Новый город, новый штат, – Эмори машинально проводила по бедрам ладонями, как будто вытирала их. – Теперь ты все знаешь. Или я что-то упустила?
– Как ты встретилась с мужем?
– Нас познакомил общий друг.
– Любовь с первого взгляда?
Эмори вскочила:
– Все, что тебе нужно знать о Джефе, это то, насколько он встревожен в данный момент.
– Сколько вы уже женаты?
– Три года плюс несколько месяцев.
– Эти годы были счастливыми?
– Да.
– Кожа на голове болит?
– Что? – Тут Эмори поняла, что трет рану рукой, и опустила ее. – Нет. Шишка стала меньше. Ссадина чешется.
– Значит, заживает.
– Это значит, что мне нужно вымыть голову.
– Почему ты не пользуешься душем?
– А ты как думаешь?
– Потому что ты не хочешь раздеваться догола.
Его определенный ответ не требовал пояснений.
Он последний раз повернул отвертку, потом поставил тостер на ножки в центре стола и несколько раз проверил рычаг, выбрасывающий хлеб. Больше ничего не заедало. Он встал, перенес тостер на кухонный стол и поставил на обычное место. Отвертка отправилась в ящик с инструментами.
– А как насчет тебя?
– Я не против того, чтобы раздеться догола.
– Я говорю не об этом.
Он скрестил руки за спиной и оперся ими о кухонный стол, потом скрестил лодыжки с большей медлительностью, чем, по мнению Эмори, мог себе позволить мужчина его размеров. Казалось, он чувствует себя в высшей степени комфортно и в своем теле, и в своем доме, и в этой странной ситуации. Его явно не выводило из себя то, что сводило с ума Эмори, особенно тайна в нем самом.
– Тогда о чем ты говоришь, Док?
– О семье. У тебя где-нибудь есть жена?
Прошлой ночью выражение его лица бросало ей вызов: «попробуй, сунь нос», а тяжелый взгляд предупреждал Эмори, что продолжать не стоит ради собственной безопасности. Теперь он смотрел на нее точно так же.
– Нет.
– И никогда не было?
– Ни невесты, ни жены, никогда.
Он помолчал несколько минут, потом спросил:
– Что-то еще?
Да, тысяча вопросов, но Эмори лишь покачала головой.
– Тогда прошу меня извинить.
Он прошел мимо нее и скрылся в ванной.
Разговор взволновал ее еще больше. Она обнажила свою душу, рассказав о трагической гибели родителей и о том, как это на нее подействовало. На эту тему Эмори обычно не говорила, потому что это причиняло ей сильную боль.
22 
