очень нудно 
99 
Кроме того, у нее есть Брэд. Они встречались где-нибудь, как только выкраивали часок-другой, или же он приходил к ней. Но в глубине души Элоиза испытывала к тройняшкам все ту же неприязнь, с трудом понимая, как она впишется в это семейное блаженство. Для отца она становилась частью прошлого, а тройняшки — это его будущее. Если она хочет иметь семью, придется заводить собственную, а к этому она пока не готова.
На Рождество Брэд уехал к родителям в Филадельфию. Натали убеждала Хьюза поехать с ней на пару дней туда же, пока она еще в состоянии путешествовать. Но Элоиза ехать отказалась наотрез. Она сказала отцу, что будет присматривать за отелем, и у него было очень скверно на душе. Натали настаивает на поездке домой, Элоиза остается в Нью-Йорке. Его словно разрывали напополам. Но беременность сделала Натали очень чувствительной, она то и дело принималась плакать по любому поводу, и в конце концов Хьюз согласился ехать, а Элоиза записала за собой все рождественские смены. Отец позвонил ей сразу же, как только они добрались до Филадельфии, и первым делом в рождественское утро. В это время Элоиза уже стояла за стойкой портье. Мать впервые вообще не поздравила ее с Рождеством, но этому она даже не удивилась.
Глава 22
В январе в отеле поселилась группа голландских бизнесменов, заняв четыре больших люкса на девятом и десятом этажах. Видимо, они представляли какой-то европейский синдикат, и Элоиза несколько раз видела с ними своего отца. В том, что он проводил время с важными гостями, не было ничего необычного. Они пользовались большим конференц-залом, а как-то днем Элоиза застала двоих из них в отцовском кабинете за оживленной беседой, в то время как двое других прохаживались вокруг отеля с главой службы безопасности, Брюсом Джонсоном, и главным инженером Майком. Вот это показалось ей странным. Но отель был настолько забит постояльцами, что она выкинула это из головы. Однако чуть позже Майк заставил ее задуматься, сказав:
— Вот будет странно, если твой отец продаст отель, правда? Я слышал, они готовы заплатить ему целое состояние.
— Кто? — Элоиза уставилась на Майка так, словно у него на голове выросло дерево или он вообще был пришельцем из другой вселенной.
— Да эти голландцы. Те, что останавливались у нас на прошлой неделе. Твой отец велел нам все-все им показать. Я слышал, они собираются сделать предложение, от которого невозможно отказаться, а может, уже и сделали. Во всяком случае, ходят упорные слухи, что он продает отель.
У Элоизы внезапно закружилась голова, земля ушла из-под ног, и ее замутило.
— Не нужно верить всему, что слышишь, — произнесла она, желая немедленно подавить эти слухи, но, входя в отцовский кабинет, сильно дрожала.
Он в полном одиночестве сидел за столом. Дженнифер ушла на ленч. Элоиза хотела узнать, в самом ли деле он продает отель, и если да, то почему ничего не сказал ей. Она знала, что он вечно беспокоится о расходах и издержках, но ведь «Вандом» очень успешен!
— Что-то случилось?
Элоиза выглядела как привидение, и Хьюз решил, что возникли сложности с каким-нибудь гостем. До сих пор ей всегда удавалось разобраться в любой, самой деликатной ситуации, она отлично умела найти подход к любому и многому научилась в их бизнесе.
Элоиза не стала ходить вокруг да около, она этого никогда и не делала.
— Майк говорит, ты продаешь отель. — Она действительно не знала, что думать. Сначала его жена беременеет тройней, причем сознательно, а теперь он продает ее единственный дом? — Это правда?
Элоиза по-прежнему дрожала всем телом, глядя на него через стол.
Хьюз долго молчал. Слишком долго, а затем со страдальческим лицом ответил:
— Я не собирался, но если они предложат достаточно, это возможно. Я еще не решил. Все зависит от их предложения. Оно просто свалилось с неба. Я его не искал, оно само меня нашло. — Он понимал, что лучше сказать дочери правду, все равно она от кого-нибудь услышит, но вид у него был при этом виноватым.
— Да как ты можешь? — обрушилась на него Элоиза. — Этот отель — наш дом! Он был твоей мечтой, а сейчас стал моей! Ты не смеешь продавать нашу мечту!
Голос ее дрожал от гнева и ярости.
— Мне пятьдесят три года. Через несколько месяцев у меня будет не один ребенок, а четверо. Я должен думать обо всех вас — о твоем будущем, о Натали, о себе. И если кто-нибудь настолько сошел с ума, чтобы предложить мне немыслимую сумму денег, я буду сумасшедшим, чтобы отказаться.
99 
